Ковыляет старик в калошах. Калоши на валенки натянул. Боится простудиться. Остановился, долго кашлял в шарф и кряхтел. А потом снова: – Чавк-чавк-чавк…
– Чок-чок-чок… – Скачут каблучки по бугоркам наледи. Девчонка на удивление не боится упасть, уверенно перепрыгивает через лужи. А в них облака отражаются – бегут. Бежит вслед за ними и девчонка. – Чок-чок-чок…
– Хлюп-хлюп-хлюп… – Топает мальчишка лет шести. Конопушки на носу. Старается обрызгать всех вокруг. Мать тащит его за руку, он упирается, а брызги из-под ног разлетаются, тяжело падая обратно в воду. – Хлюп-хлюп-хлюп…
– Шлёп-шлёп-шлёп… – Тётка с сумкой тащится еле-еле. Набрала продуктов впрок: соседки сказали, что будет дефицит. Присела на скамейку, передохнула. Потёрла руки. Платком промокнула испарину, выступившую на лбу. Вдохнула глубоко, собралась и обречённо почапала дальше. – Шлёп-шлёп-шлёп…
И никто не замечает весну! А ведь она совсем близко. Посмотрите, как голубеет день ото дня небо! Как воробьи, собравшись на кустике, что растёт у подъезда, радостно совещаются о чём-то. Строят планы, наверное. И солнце светит так, словно устроилось на работу растопителем снега. Растопит – и премию получит…
А сапоги всё чавкают, чокают, хлюпают, шлёпают…
Ольга Бажина
Вновь прощается лето золотыми шарами…
Вновь прощается лето золотыми шарами,
Словно солнца лучами стараясь согреть,
И готовится осень шальными кострами,
Рыжим пламенем бабьего лета гореть.
А из флоксов пока Август пеною брызжет!
В этом море цветочном тонет летняя тень,
Звездопад с неба льётся, осень ближе всё, ближе,
И редеет лесная пушистая сень,
Но, красуясь, Сентябрь бронзой, златом заблещет,
И, последнюю пышность и яркость даря,
Перелётными птицами вдруг затрепещет,
Чтоб совсем отпустить их в конце Ноября!
Затанцует Октябрь золотым листопадом,
А Ноябрь, обнажая деревьев тела,
Вновь с ветрами, дождями окажется рядом,
И в ознобе земля задрожит без тепла.
Но Декабрь проберётся к ней тайною тропкой,
Снежной шалью укроет ей плечи и грудь,
Чтоб она не замёрзла, и ласкою робкой
Отогрев, до весны даст спокойно уснуть!
Почему не спасся?
Он смотрел очами людям в души,
Отгоняя смерть от них рукой!
Кто его самозабвенно слушал,
Обретал и веру, и покой!
И в сердца вливались притчи-речи,
Верилось его словам, рукам.
Шли за сыном Божье-человечьим
Души, поднимаясь к облакам!
Он любил и праведных, и грешных,
Заблудившихся