необыкновенную усталость, и не было желания не только говорить, но даже и молча слушать.
– Ты что, хочешь сказать, – тихо проговорил Пётр, – что Равви с нами никогда больше не будет? Никогда мы Его больше не увидим? – И вдруг отчаянно крикнул: – Этого не может быть!
– Иоанн, ты думаешь, что нам надо ожидать Утешителя, Духа Святого, в Иерусалиме вместо Равви? – отталкивая Петра, прошептал Варфоломей.
– Какой Утешитель? Откуда? Нужен Равви! – вдруг, покрывая голоса учеников, раздался отчаянный вопль. Кричала Мария Магдалина. Никто не заметил, как она приблизилась к ученикам, окружившим Иоанна, и внимательно, вытянув шею, тихо переступая, прислушивалась к разговору. А сейчас Мария кричала, хваталась за сердце, на бледных висках её показались два алых пятна. Жёлтые глаза стали белыми, и она упала на землю.
Вокруг толпились паломники, не успевшие уйти с караваном, настороженно оглядывали группу учеников. Мария, сотрясаясь от рыданий, ползала по земле.
– Почему не увидим? – время от времени кричала она. – Равви придёт!.. Я знаю! Я верю! Я Его увижу! Буду смотреть на Него! Кто говорил про Утешителя? – Внезапно она села и судорожно рассмеялась, заглядывая поочередно в лица учеников.
– Равви, помоги, – взмолился Пётр. – Не дай нам этого позора, чтобы в женщину, которая идёт с нами, опять вселился бес. Равви, услышь!
– Помнишь, ты сказал Равви, когда Мария стала ходить с нами, – чтобы она покинула нас, ибо женщины не достойны вечной жизни, – прошептал Андрей, наклоняясь к брату. – А Равви ответил: «Мария обретёт жизнь вечную, потому что всякая женщина с мужественным сердцем достойна войти в Царство Небесное».
– Не помню, ничего такого не помню, – хмуро отвечал Пётр, отталкивая Андрея и бережно приподнимая Марию.
Ученики с трудом нагнали караван. Растерянные, ведя Марию как слепую, поддерживая под руки, они шли, сбившись в кучу. Овцы… Овцы без Пастуха! Уже поздно вечером, как обычно, караван остановился в долине.
Горсточка паломников окружила учеников. Усадив их, как почётных гостей, каждый старался оказать им какую-либо услугу, и, только расседлав мулов и верблюдов, усевшись за трапезу, люди позволили себе обратиться за разъяснениями. Матфей, Варфоломей, Иаков Зеведеев и Андрей отвечали охотно, повторяли изречения Учителя и даже, как ни странно, вспоминали без тоски и отчаяния о роковой ночи в Гефсиманском саду… Но чаще всего вспоминали Его проповедь на горе Курн-Хаттин, там, где Он явился всего три дня тому назад, воскресший из мёртвых!
– Он говорил: «Бог есть любовь, и огнь поедающий», – вдруг вымолвил Иоанн.
Слова Учителя из Нагорной проповеди «И огнём осолятся» неожиданно вспомнились ему, и он незаметно для себя изменил слова Иисуса.
Петру волнение, пережитое у колодца Иакова, не давало покоя, и он встал и пошёл между кострами на другую сторону дороги.
Оглядевшись, Пётр направился к одинокой оливе, стоявшей поодаль, и, опустив голову, сел на кряжистые холодные корни. Солнце давно зашло,