горячим и плотным.
Я закусила губу и приподняла зад, виляя им, соблазняя своего же ментора. Смачный шлепок обрушился на мягкое место, и огромная ладонь жестко сжала его словно мокрую губку.
– Сучка! Моя!
Его палец скользнул между моих половинок внутрь и начал ласкать еще одно из моих отверстий, заставляя меня вскрикнуть от неожиданности и страха.
– Адам, ты обалдел?!
– Доверься мне, ягодка, и твоей попке будет очень приятно… не бойся, я буду нежен…
Я почувствовала, как его шаловливые пальчики заиграли в моих складочках, а большой палец уперся в напряженный сфинктер.
– Расслабься.
«Уффф… легко сказать…»
– Я попробую, – сорвалось с дрожащих губ.
Продолжая рычать, царь зверей гулял средним и указательным пальцами по половым губам, а главным немного продвинулся внутрь, извлекая из меня предательски громкий:
– Ох…
Он нажимал снова и снова, посылая электрические импульсы по каждой клеточке кожи, по каждому кровеносному сосудику пока я не заскулила, призывая его остановить эту пытку.
– Ложись на спинку, моя клубничка.
Велел Адам, распуская мои волосы и раскидывая их по кушетке. Послушно я повернула к черноглазому самцу свое пунцовое лицо, глубоко вдыхая, вздымая стоячую грудь, наконец разглядывая его могучий торс, обтянутый синтетической белоснежной футболкой.
– Мили, я сейчас взорвусь просто… – мой взгляд упал на внушительный бугор под топорщащейся тканью его шорт, и я решила немного спустить это давление.
– Адам, спусти шорты
– Что?
– Что слышал, штаны говорю снимай!
– Вздумала приказывать мне?
– Еще как…
Я томно вскинула бровь, и через минуту передо мной предстало то еще зрелище.
– Адам! Он огромный! Такие, что, бывают?
– Мили… – тигренок тихонько пролепетал и залился багряными румянами.
«И кто теперь у нас невинная овца? Ладно, Мили, обратного пути нет.» – отбрасывая сомнения, я обхватила рукой ствол столетнего дуба и крепко сжала в руке, заставляя его согнуться.
– Ауч. Осторожней. Не так сильно.
Ослабив хватку и краснея еще больше, даже багровея, я начала водить кистью вверх, вниз. Адам злобно зарычал и впился пальцами в мою грудь. Через мгновение его тело напряглось, а лицо исказилось. Величайший любовник всех времен уперся рукой в кушетку и, самовольно двигаясь в моей руке, поджав губу и опустив голову, извергнулся на мой живот полупрозрачной семенной жидкостью.
– Фу! Убери ЭТО с меня! – хихикала я указывая на липкое безобразие на моей коже.
– Прости!
Он побежал за полотенцем по-прежнему не успокоенный, судя по отсутствию изменений в размерах. Заботливо вытирая меня, он не мог сдержать дурацкой такой милой улыбки. Я села, натягивая халат, но не завязывая его, смотря прямо в глаза коту, объевшемуся сметаны.
Конец