«Ты, Платон, поезжай, а мне ещё полтора года нужно, чтобы пищевой институт кончить».
Почему-то это у меня из головы вылетело, знал же, что учится. Надо ехать. Договорились, кончит – приедет. Откровенно сказать, тяжело уезжать было, полюбил я Нину. Верил, что приедет.
Да и о Нине рассказать надо. Роста невысокого, мне чуть выше плеча, худенькая, стройная, глаза большие, серые. Сама красивая-красивая, подвижная, язык острый, за словом в карман не полезет.
Уехал я за Иркутск. Село большое, церковь закрыта за смертью священника. Запущена, частично разрушена. Кое-как навёл порядок, две старушки помогали. Начал служить, а народу только три человека. Страшно стало. Где же прихожане? Но решил служить ежедневно. Неделю, месяц, три служу, никто не идёт. Впал в отчаяние. Поехал к владыке в город, рассказываю, что служу, а храм пустой. Что делать? Владыка выслушал и благословил служить, сказав: «Господь милостив, всё в своё время будет».
Зашёл я, уйдя от владыки, в городскую церковь, дождался конца службы и подошёл к старому священнику, рассказал ему свои горести. Позвал он меня к себе домой, обласкал и сказал: «Господь призвал Вас на путь иерейства. Он не оставит Вас. Всё хорошо будет – прихожане придут, и жена приедет. Молитесь больше». Подружился я с отцом Петром, часто приезжал к нему. Многим он меня поддерживал. Духовной жизни был человек.
Прошло полгода, а прихожан только восемь человек, а я всё служу. Материально стало трудно, буквально жить не на что. В свободное время стал подрабатывать, то крышу покрою, то сруб поправлю, то где-нибудь слесарной работой займусь. Во время работы с хозяевами поговоришь, им, конечно, интересно с попом разговор затеять. О вере, бывало, начинали спрашивать, я, конечно, рассказывал, стали прислушиваться, в церковь заходить. Сперва просто посмотреть, а потом и молиться.
Работу, конечно, делал честно, аккуратно, не хвалюсь, бывало, сделаешь – сам удивишься. Завод ленинградский меня к этому приучил. Заказчиков – хоть отбавляй.
К концу года в храм стало приходить уже человек восемьдесят-девяносто, в основном пожилые, а по второму году и молодёжь пошла.
Первое время в селе ко мне относились плохо, идешь по улице, мальчишки кричат: «Идёт поп – бритый лоб», – а часто просто бранными словами ругали.
Молодёжь задирала, смеялись. Придут в церковь, хохочут, мешают службе. Я вежливо их прошу, уйдут, ругаясь. Решили, что я безответный. За год жизни в селе избили меня очень сильно молодые ребята, шёл я вечером, вот и напали. Они бьют, я только прошу – не надо, а им смех бить попа.
Очень трудно было. Без Нины беспрерывно скучал, но наконец приехала. Рад был очень, а она сперва приуныла, не представляла своей жизни в деревне со священником. У Нины диплом инженера, устроилась мастером на большой молочный завод в нашем селе. Взяли охотно, хотя и придирались потом, что жена попа знающая, работящая, она во всём показывала пример.
Однажды шли мы с Ниной вечером, напали на нас четверо подвыпивших ребят, меня трое бить начали, а четвёртый