а попутно покончили с тремя красными и одним черным драконом, а это уже говорит о многом. Ну, все?
– Нет. Присоединилась шестерка краснолюдов под командой Ярпена Зигрина.
– Его не знаю.
– Но о драконе Оквисте с Кварцевой горы слыхал?
– Слыхал. И видел камни из его сокровищницы. Были там сапфиры редчайшего оттенка и алмазы размером с черешню.
– Ну так знай, именно Ярпен Зигрин и его краснолюды уделали Оквиста. Об этом была сложена баллада, но слабенькая, не моя. Ежели не слышал, ничего не потерял.
– Все?
– Да. Не считая тебя. Ты утверждал, будто не знаешь о драконе, может, и верно. Ну, теперь знаешь. И что?
– А ничего. Дракон меня не интересует.
– Ха! Хитер, Геральт. Все равно грамоты-то у тебя нету.
– Повторяю, дракон меня не интересует. А ты, Лютик? Тебя-то что так тянет в те края?
– А как же иначе? – пожал плечами трубадур. – Надобно быть при событиях и зрелищах. О битве с драконом будут говорить. Но одно дело – сложить балладу на основе рассказов и совсем другое – если видел бой своими глазами.
– Бой? – засмеялся Три Галки. – И-эх! Что-то вроде забоя свиньи или разделки падали. Слушаю я вас и не могу в толк взять – знаменитые вояки мчатся сломя голову только для того, чтобы добить полудохлого дракона, отравленного каким-то хамом. Смех и слезы.
– Ошибаешься, – сказал Геральт. – Если дракон не пал от отравы на месте, значит, его организм уже нейтрализовал яд и дракон полностью восстановил силы. Впрочем, это не столь важно. Рубайлы из Кринфрида в любом случае его прикончат, но без боя, если хочешь знать, не обойдется.
– Значит, ставишь на рубайл, Геральт?
– Конечно.
– Как же, – усомнился молчавший до того стражник. – Драконище – существо магическое, и его иначе как колдовством не возьмешь. Уж если кто с ним и управится, так та волшебница, что проезжала тута вчерась.
– Кто? – наклонил голову Геральт.
– Волшебница, – повторил стражник. – Я же сказал.
– Имя назвала?
– Угу. Только я позабыл. Грамота у нее была. Молодая, красивая, на свой манер, но глазищи… Сами знаете. Человека аж в дрожь кидает, когда такая на него зыркнет.
– Ты что-нибудь знаешь, Лютик? Кто это может быть?
– Нет, – поморщился бард. – Молодая, красивая, да еще и глаза. Тоже мне – приметы. Все они такие. Ни одна из тех, кого я знаю, а знаю я, поверь, многих, не выглядит старше двадцати пяти – тридцати, а ведь некоторые из них, слышал я, еще помнят те времена, когда бор шумел там, где теперь стоит Новиград. В конце концов, зачем существуют эликсиры из мандрагоры? Да и в глаза они себе тоже этот поскрип накапывают, чтобы блестели. Баба, она и есть баба.
– Не рыжая? – спросил ведьмак.
– Нет, господин, – ответил десятник. – Черная.
– А конь какой масти? Гнедой с белой звездочкой?
– Нет.