свежим слоем холодной белизны. И я буду, по крайней мере, первым, кто нарушит её целостность своими шагами сейчас. Потому что по ощущениям я простоял на остановке все тридцать или около того минут. И стоять на месте было уже нетерпимо. Было холодно, а ноги уже начали затекать. Конечно, можно было присесть на остановочную скамейку. Но я лучше постою, чем полчаса посижу на холодной скамейке и заработаю себе простатит. Да и не для того я попутно откосил от армии в больнице, чтобы стоять часами на холоде. Хотя, в общем-то, выбора у меня особо-то и нет. Либо стоять и ждать транспорт, который навряд ли придёт; либо начинать идти к Марку пешком. Что тоже не очень привлекательно, потому что хуячить двадцать километров на другой конец города ночью зимой не очень хочется. А если остаться ждать транспорт? Можно прождать ещё часов пять-шесть, пока он не начнёт ходить. Но ведь и если начинать идти, то поход тоже не закончится через пятнадцать минут. До Марка идти часа два или даже три. Что тоже неприятно… «Ну? И что же дальше?» – спросил я сам себя. Действительно: что же дальше? Стоять и мёрзнуть шесть часов на холоде? Или идти? Что тоже происходит на холоде, но займёт три часа. Но и энергии потратится больше… Наверное. А может, попроситься к Коле? Но я обещал Марку, что приду сегодня. Хотя, такими темпами, на сегодняшнюю ночную… – даже не знаю, как это назвать. Ночную вечеринку? Ночеринку? – я не успею. Хотя, если поспешить… А время идёт, пока я думаю. Надо предпринимать какие-то действия.
– Да с-с-сука… – процедил я, вздыхая, раздражённо и отчаянно. И зашагал в нужном направлении, ступая по свежевыпавшему снегу, как ему и обещал.
Улица медленно задвигалась мне навстречу. Из-за серых пятиэтажек потихоньку начали виднеться такие же серые девятиэтажки. Они угнетали меня больше. Не повезёт тому, кто окажется во дворе четырёх девятиэтажек в пасмурный день и обратит свои мысли и восприятие наружу изнутри своей головы. Это очень рискованно. Однажды, когда я попал в такую ситуацию, на меня стеной обрушилась гигантская волна дождя, которая чуть не смыла мой разум. И последнее, что я бы увидел, было бы грязно-серое небо, на фоне которого стенами вокруг меня стояли бы тёмные исполины, покрытые каменной крошкой, готовящиеся обрушиться на меня всей своей умопомрачительной массой, и я бы погибнул в страшных эмоциональных мучениях, и останки бы мои стали бы частью их бетонно-костного фундамента… Мне повезло, что я вовремя успел перевести своё восприятие вовнутрь, сконцентрировался на своих мыслях и не дал этому всему сломить меня. Но дождь удобрил почву, и семена тоски, что были давно и глубоко посеяны в моём сознании, проросли. И их ужасающие побеги взросли. И опавшие их плоды отравили почву моего разума. И день мой стал чернее ночи. А ночь страшна, как злые очи…
Я оборвал себя на этой мысли. Как меня и учили. Нужно занять своё внимание чем-то, что будет удерживать его. Иначе пустое бессмысленное пространство опять заполнится этим дёгтем. И тогда уже никому не надо будет ожидать моего прихода. Потому что я свернусь под какой-нибудь грязной стеной