голову, еще не успев, что-либо осознать, и начать злиться на виновника этого заточения. Прозвучало это настолько невпопад ситуации, особенно, мой, задумчиво-таинственный тон, что я смутилась, и в итоге, так и не смогла начать по-нормальному злиться. Он растерянно кивнул.
С минуту мы просидели, молча разглядывая каждый свои ноги, как будто сейчас это было самое интересное в мире.
Мои босые, белые, с маленькими и тонкими ступнями, длинноватыми пальцами, ногти немного отросшие, покрашены в красный, как вишневый сок цвет. Синие венки расползлись по ступне, словно маленькие речки на карте города, светлый, почти прозрачный пушек на лодыжках.
Его ноги, в объемных кроссовках казались гигантскими на фоне моих. Я машинально скрестила ступни и спрятала их под кровать, словно испугавшись, что парень может раздавить их своими огромными кроссовками. Я невольно улыбнулась своим нелепым мыслям. Всего на мгновение, но от него моя улыбка не скрылась, и, казалось, вывела из ступора.
– Извини меня, – сдавленный голос заставил вздрогнуть, – я, правда, даже предположить не мог, что все так получиться, так глупо до абсурда, – он опустил голову и потер виски. Я смотрела с безразличием, мне не было жалко этого высокого, немного несуразного, застенчивого парня, в то же время он не вызывал у меня и ненависти или злости. Наверное, это и есть эмоциональное опустошение.
– Оставь свое сожаление при себе.
Парень опустил глаза, а я, кажется, начала злиться.
– Ты живешь и занимаешься своими привычными делами, общаешься с привычными людьми, а я две недели пролежала, как чертов полутруп, в чертовой полукоме. Не знаю, где нахожусь и не знаю, что меня тут ждет, так, что твои извинения последнее, что меня сейчас беспокоит.
Я замолчала, тяжело дыша, голова разболелась снова, парень тоже молчал, опустив голову.
– Почему меня не отпустят? – Я отдышалась и успокоилась, тон стал сдержанным.
– Если я тебе все расскажу, это может поставить точку на твоей свободе, сейчас пока решается этот вопрос.
– Свидетелей в живых не оставляют, – безразличная улыбка коснулась лица, – ясненько.
– Типа того, ты еще не свидетель, – серьезно ответил он и нервно взъерошил свои кудрявые волосы, – Артур хочет тебя отпустить… вообще всех отпустить, – он сделал ударение на букве «А» в имени. Говорил он шепотом.
– Всех… – Как тихое, грустное эхо повторила я, тоже непроизвольно понизив голос до шепота.
– Это все Иоланта, она не дает, так, что не обольщайся тому, что она с тобой мила, она тут главное зло, – парень скривился при упоминании ее имени.
Я отрешенно кивнула и без интереса спросила.
– Как тебя зовут-то?
– Алекс.
– Алиса.
– Я знаю…
Повисла пауза
– Так кого это ВСЕХ?
– А? – Не сразу включился в разговор Алекс, но быстро осознал вопрос, – других девушек. Иоланта прекрасно понимает, что кто-то из них может пойти в полицию и Артура