тела.
Нет. Нет…
Какого…
– А вот и папочка. – Со стиснутыми зубами усмехается она, наткнувшись на мой ошалелый взгляд.
На миг меня охватывает желание перевернуть всю мебель в этой квартире, разбить ее в щепки – голыми руками, смести с полок все безделушки, повалить стены.
– Ну, привет. – Лениво добавляет Мариана, ловя мой взгляд, следующий за одеялом, ненароком сползшим с ее плеча к груди.
Я поднимаю глаза в поисках ответов. Кто-то должен мне сказать, что это все неправда, и, клянусь, что пойму. Кто-то должен сделать это немедленно.
Но Мариана улыбается.
– Что… – Глупые, никчемные, неспособные хоть что-то исправить слова застывают на моих губах.
Лицо моей сводной сестры сочится болью, на ее ресницах повисли слезы, но улыбка – она дикая, анархичная. Безумная. Больше похожая на оскал раненого животного, которое готово бросить последние силы на ответный удар, если его посмеют тронуть. Это улыбка доведенного до отчаяния человека. Разбитого, сломанного. Мариана – сломана, и это я ее сломал. Я разбил ее большое и светлое сердце, потоптался на нем и окончательно уничтожил.
Все происходящее – только моя вина.
– Давно она здесь? – Я поворачиваюсь к Сереброву.
«Скажи, что я все не так понял. Что это мираж, ошибка. Это все неправда»
Но стоит отдать ему должное, он сохраняет самообладание. Мне это делать труднее. Я, кажется, только что умер и падаю в пустое, черное небытие.
– Послушай, Кай. – Его голос меняется, становится жестче.
И остатки веры в лучшее рассыпаются внутри меня, превращаясь в прах.
– Вы с ней… – Но я не успеваю договорить потому, что Мариана начинает хохотать.
Я резко поворачиваюсь:
– Одевайся!
– Что? – Издевательски тянет она.
И смеется, откинув голову назад, будто услышала какую-то нелепицу. И в этот момент во мне просыпаются все демоны, которых я так старался усмирить в последние дни.
– Одевайся, я сказал! – Гремит мой голос на всю прихожую. Я сам пугаюсь той ярости, которую обрушиваю на нее. – Собирайся! Быстро!
Мариана вздрагивает, вцепляется в одеяло и смотрит на меня с изумлением, будто не узнает. От смеха ни следа. Но уже через секунду ее взгляд проясняется: она с облегчением выдыхает, и на ее лице рождается горькая улыбка.
– Наконец-то. – Устало произносит она. – Теперь я узнаю тебя. Теперь передо мной ты – настоящий.
– Ты что, обкурилась? – Бросаюсь я на нее. – Ну-ка, посмотри на меня!
Мариана делает шаг назад, и мой взгляд падает на постель, где все происходило. При мысли об этом у меня сносит башню: в груди разгорается пожар, голову затуманивает пламя гнева.
– Когда ты так себя ведешь, мне легче. – Благодарно улыбается Мариана. – Спасибо.
– Что за чушь ты несешь?! – Злюсь я. Захлестывающие эмоции мешают мне соображать. – Одевайся, я сказал! – Хватаю ее за запястье и грубо его сжимаю. – Где твои вещи?! – Резко отталкиваю девушку, окончательно