гитаре, подпевая приятным тенорком. По его взволнованному задушевному голосу Алексей чувствовал, что поет Валентин для Лены, медсестры из санбата.
А подполковник Тюрин тем временем говорил:
– И ты думаешь, Алексей, что это похвально? Оторвался от подразделения и без напарника бросился преследовать немца вплоть до его аэродрома…
Гундарев огляделся вокруг. Туча туманными косыми полосами сеяла потоки дождя за темно-зеленой зубчатой грядой ельника.
Вдыхая свежий, насыщенный влагой воздух, Алексей почувствовал, будто надломилось что-то у него в груди, не выдержав напряжения. Глаза сверкнули неукротимой яростью, лицо побледнело. Он с волнением сказал:
– Вижу, как фашистские мракобесы свирепствуют на нашей земле… В бою такая охватывает меня ненависть… Нет сил сдержаться.
– И в результате – необдуманный шаг. Ну хорошо, что удалось тебе перехитрить немецкого аса… Ведь надо такое: приземлился, чтобы взять тебя в плен. А если бы он по рации вызвал помощь?.. Ведь ты же летчик, Алексей Данилович… Где твоя выдержка?
Гундарев и Тюрин пристально посмотрели в глаза друг другу.
– Да ведь поймите же, товарищ подполковник, в бою иногда обстоятельства не позволяют поступить иначе… А впрочем, я сознаю, что на этот раз погорячился…
Тюрин встал, пожал руку Алексея.
– Хорошо, что признал свою ошибку. Запомни: побеждает тот, у кого больше выдержки и крепка вера в правое дело… Ну, а все-таки скажи: если бы тебе не удалось выйти из вражеского тыла, что бы ты делал?
– Продолжал бы борьбу в любых условиях! Я – комсомолец, боец Советской армии и должен бить врага повсюду.
– Правильно.
В серовато-желтую пыль упали первые капли дождя. Сержант Малявкин торопливо развернул чехол для машины, разрисованный под цвет листвы зелеными пятнами.
И вдруг, разрезая наступившую тишину, завыла сирена: боевая тревога! Где-то сквозь нарастающий шелест дождя прозвучала команда: «По машинам!»
Алексей побежал к самолету, на ходу поправляя болтающийся на боку планшет. Послышался мощный рокот моторов. От командного пункта взметнулась серия зеленых ракет. Одни за другим стартовали самолеты и, набирая высоту под крутым углом, исчезали в сероватой мути неба.
Дождь стучал по обшивке, заливая фонарь кабины. «До войны такая погода считалась нелетной», – вспомнил Алексей, закрывая глаза от яркой вспышки молнии.
Несколько минут качки, бросков, сильных потоков дождя – и эскадрилья, пронизав грозовое облако, вырвалась на голубые, залитые солнцем просторы.
– Внимание, внимание! – донеслось с командной машины Гордиенко.
С запада появились, увеличиваясь, черные точки – самолеты врага. Бой завязался сразу на встречных курсах. В наушники назойливо прорывались немецкие команды, разговоры. Гитлеровцы – большие любители поболтать в воздухе. И сквозь крики, писк и помехи Алексей уловил чуть взволнованный голос Шигаева:
– Третий, третий! Смотри справа!
Две пары «мессершмиттов» одновременно атаковали Гундарева.
«Молодец Шигаев, вовремя предупредил!» – подумал Алексей, разворачивая машину.
Завязался стремительный воздушный бой, рассыпаясь на отдельные очаги. Наушники наполнились шумом, отрывистыми командами.
Два «мессершмитта» бросились на Гундарева, два – на Шигаева. Алексей на встречном курсе пропустил над собою стервятника и огнем скорострельной пушки распорол его серое брюхо. «Мессершмитт», перевалив через хвост ястребка Гундарева, вошел в крутое пикирование, разматывая ленту темно-оранжевого дыма. Второй из противников вместо атаки высоко проскочил над головою, не принял боя. Алексей сделал боевой разворот, полагая, что фашист хочет нанести удар с тыла, но увидел совсем другое: Шигаев тоже сбил «мессершмитта», и теперь оставшаяся пара вражеских пилотов решила покончить сначала с Шигаевым, затем с Гундаревым.
Алексей, довольно далеко находящийся от своего напарника, поспешил на помощь.
– Держись! – ободряюще крикнул он, выжимая до предела сектор газа.
Но Шигаев не ушел в сторону, чтобы подождать Алексея, а принял бой с атаковавшими его самолетами. И в тот момент, когда один из врагов нанес ему боковой удар, Шигаев на встречном курсе столкнулся с другим. Последовал взрыв. Из темного облака дыма посыпались куски самолетов. В наушниках Алексея что-то треснуло; зазвенело в ушах. Он рывком сдвинул на затылок шлемофон, провел рукой по взъерошенным, прилипшим к вспотевшему лбу волосам, сказал твердо:
– Прощай, друг! Иного выхода у тебя не было…
Оставшийся «мессершмитт» вошел в крутое пике.
Гундарев, не сбавляя скорости, устремился за ним.
– Третий, третий! – донеслось из шлемофона. – Уходишь в сторону, уходишь в сторону!
Но Алексей упорно гнался за ловко маскирующимся под фон леса противником, который то исчезал из поля зрения, то появлялся снова.
– Не уйдешь! – крикнул Алексей