к кому. Сонька с ними разговаривала.
– Понятно теперь зачем он монисту приносил. – Буркнул Николай Иванович.
– Уж, не за Семёна ли Васильевича доченьку Иринушку?! – Наталья Тимофеевна ахнула. – Час от часу не легче! Бабы в церкви сказывали, что свататься к ней едет царевич красоты неописуемой. Ан, поди ж ты, татарин!
Дверь отворилась. В кабинет вошел Прохор с охапкой дров.
Митьке Прохор не нравился: обычно хмурый, неразговорчивый, не душевный, не такой, как ключница, держал себя особняком. Даже за столом садился с краю, подальше от Николая Ивановича. Любую работу выполнял без огонька, как бы нехотя, но исправно.
– А ты думала, – с порога сказал Прохор, – царевичи только в ихних Европах бывают?
– Подслушивал, окаянный!
Николай Иванович негромко засмеялся.
– Наталья Тимофеевна! – сказал он.
– Да?
– Иди, на стол собери. Стемнело уже. Мите рано вставать – лучину щепать. А я ещё поработаю.
Было бы неправдой сказать, что Митьке после всего произошедшего легко засыпалось и крепко спалось.
Он долго ворочался, думал про татар, про княжну Ирину, про возок и руку, вручавшую ему свёрток с ножом, про Прохора, который подслушивал.
И уже когда глаза его стали закрываться, а сон укутывал своим мягким покрывалом, на улице вдруг что-то бабахнуло, наверно стрелецкая пищаль. Залаяли собаки. Особенно громко и басовито гавкал Полкан во дворе. По льду реки простучали копыта нескольких лошадей. Через некоторое время проскакали ещё, всадники громко кричали, ругались.
3
Накануне всех этих событий к Николаю Ивановичу приходила заказчица – женщина известная в Кемгороде, вдова купца – Матрёна Андреевна.
Колдовской угол в Кемгороде считался нехорошим местом. Слово-то какое интересное – «нехорошее»! Вроде, как и не плохое, но и не хорошее. Не то, чтобы обитатели колдовского угла пользовались дурной славой – нет, просто суеверие иногда брало верх над разумом и приличиями, и некоторые прохожие, бывало, останавливались, и потрясали кулаком, а то и плевали в сторону колдовского угла, называли здешних обитателей «злыми колдунами». А всё потому, что легче лёгкого свалить свои неприятности на колдунов, мол, они во всём виноваты. Никто близко к колдовскому углу избы не строил, на всякий случай. Поэтому с трех сторон его окружали пустыри, а с четвёртой – река Кема.
Чтобы взять, да и прийти сюда, обычному человеку требовалась некоторая смелость или же крайняя необходимость.
По соседству с домом Николая Ивановича жили Аарон Соломонович и Циля Хаимовна, содержавшие постоялый двор. Их дочь Сонька дружила с Митькой и Васькой.
Во втором ряду домов, сразу за постоялым двором, стояла избушка тёти Мани, сухонькой старушки, к которой обращались, если появлялась нужда вывести бородавку или приворожить парня. Кемгородцы считали тётю Маню хорошей колдуньей и нужды она не знала.
Дом Мирона Сергеевича и Оксаны Зотовны – Васькиных родителей – был