волос, пока его «опьяненный дух» пьет «запах муска, кокоса и жаркой смолы», а больное сердце желает вернуться «в колыхание нег, в благовонный покой»[7], от библиофила, обнюхивающего страницы старинного издания – вплоть до того, что его начинают одолевать призраки, восставшие из книжного алькова?
Итак, мы определились, что обыкновенный читатель – на деле обыкновеннейший человек с неврозом. Осталось понять, с какой стати я принялся взимать с него арендную плату за проживание в воздушном замке. Фрейд предполагал, что психоанализом могут заниматься не только врачи, однако, ему явно не приходило в голову, что за него, вероятно, возьмутся не только психоаналитики. Когда его ученика Теодора Рейка обвинили в том, что он незаконно проводит психоаналитические сессии, так как лечит пациентов, хотя сам закончил философский факультет, учитель встал на его защиту. В моем же случае Фрейд бы первым вызывал полицию – даже не сомневайтесь в этом. Я могу похвастаться лишь тем, что незаконно, без необходимых документов, занимаюсь незаконной – нерегулируемой никакими правовыми актами – деятельностью, причем совершенно безнаказанно, – еще и надеясь, что два этих правонарушения не усугубят друг друга, а напротив, взаимно уничтожатся.
В 2016 году я начал вести на сайте газеты «Интернационале» раздел с письмами читателей и озаглавил его «Консультация книгопатолога». Моя идея состояла в том, чтобы таким образом распознать привычки, причуды, страхи и ритуалы, связанные с чтением книг, составить своего рода первые «Отчеты Кинси»[8], где бы говорилось о тайных аберрациях читателей. После того, как я изучил триста клинических случаев и сам получил столько же приступов ипохондрии, мне, горе-аналитику, стало ясно, что я точно такой же невротичный человек, как и они, а вовсе не авторитетный специалист. Я чувствовал себя прямо как доктор Фассбендер из фильма «Что нового, киска?», то есть Питер Селлерс в жутком парике и с невыносимым немецким акцентом, который заверяет пациента: «Я использую всевозможные нетрадиционные методы». Из ящика с психологическими инструментами я готов извлечь самые разнообразные приборы и теории – более или менее благородные, устаревшие, взбалмошные, непоследовательные, противоречащие одна другой, – лишь бы они позволили мне высказать то или иное предположение о глубинных механизмах, от которых зависит чувство радости и огорчения, возникающее при чтении.
И чтобы вы сразу поняли, насколько я беспринципный человек, признаюсь, что свою книгу я начал с проявления читательской клептомании: заголовок для вступления я украл из книги Чезаре Музатти «Как лечить чужой невроз при помощи самоанализа». Первая глава этой книги называется (нарочно не придумаешь!) «Незаконное занятие врачебной деятельностью».
Спасибо, с вас пять центов.
2
Одеяльце малыша Линуса[9]и обрывки ткани
С усмешкой Страж Дверей мне дал пальто. Так