из современных закавказских народов непосредственно выводить от урартов, считая урартов его прямыми и единственными предками». В данном случае автор явно шел против течения, поскольку не признавал прямой связи Урарту и грузин. По его воспоминаниям, на одной довоенной конференции академик Грузинской академии наук С. Н. Джанашия требовал у Пиотровского признать прямую родственную связь Урарту именно с грузинами. Несмотря на это, идеологов привлекла именно возможность при помощи работ Б. Б. Пиотровского доказать древность культуры народов СССР, их заметную роль в мировой истории. Интересно, что Сталинскую премию получили и Пиотровский, и авторский коллектив учебника по истории Грузии.
С трудами Пиотровского Сталин столкнулся еще раз, когда читал вышедший в 1951 году сборник «По следам древних культур». В нем была большая глава, написанная непосредственно Пиотровским и, не мудрствуя лукаво, озаглавленная «Урарту». Если верить пометам читателя, тот буквально вгрызался в текст, подчеркивая многие места, добавляя знаки вопроса и даже знаменитое «ха-ха» (именно так Сталин любил отмечать неверные, с его точки зрения, места прочитанных им текстов, заочно тем самым высмеивая воображаемых оппонентов). Его явно раздражало то, что, согласно тексту, Урарту больше относилось к Армении, чем к родной ему Грузии. Однако автора спасло следующее утверждение:
В процессе распада этого большого государства Передней Азии, на основе слияния народов мелких стран, входивших в состав Урарту, при освоении его культуры возникли современные народы Закавказья – армяне и грузины, создавшие в последних веках до нашей эры свои государства.
Сталин подчеркнул последнюю часть фразы и поставил литеру N., а слово «возникли» даже обвел карандашом. Его удовлетворили итоговые выводы историка. Вождь был согласен разделить Урарту между грузинами и армянами. «Дружба народов» восторжествовала.
СТАЛИН СМОТРИТ ИСТОРИЧЕСКОЕ КИНО
Сталин любил кино. Особенно ему нравилось жанровое кино: детективы, комедии и вестерны. В фильмах его привлекала простота и доступность восприятия, что и было художественным идеалом диктатора. В его представлении кино должно было в первую очередь выполнять пропагандистскую или, на худой конец, развлекательную функцию, а в идеале и то и другое сразу. Понравившиеся ленты он любил пересматривать. Например, «Чапаева» (1934) он посмотрел 38 раз. А самой любимой картиной Сталина стала комедия «Волга-Волга» (1938). Исторические фильмы, судя по всему, не являлись предметом особой страсти вождя, зато считались очень важными с точки зрения идеологии, в особенности во второй половине 1930-х – 1940‐е годы.
Если в 1920‐е годы динамично развивавшийся советский кинематограф делал упор на современность, то «исторический поворот» второй половины 1930‐х сделал актуальным прошлое. Важной составляющей исторического воображения 1930‐х годов оставались герои крестьянских восстаний и революционной борьбы.