отказывать своему мужчине ни в чём. А он так хотел радовать её своим творчеством!
– Я навсегда запомню тебя другой, Катя… – прошептал на ухо девушке Свободин. – Ведь я знаю самые разные стороны тебя… которые я успел изучить за всё это время…
Гореловой от этих слов внезапно стало очень больно. Лишь физическое блаженство сумело хоть как-то отвлечь её внимание от боли, которую ей причинила эта сказанная Свободиным фраза. Окинув комнату беглым взглядом, Катя заметила, что электронные часы, стоявшие на журнальном столике рядом с кроватью, в этот момент показали 19:39. Именно в эту минуту и закончилось их страстное занятие любовью. И после этого Дмитрий – на зависть своей девушке – практически моментально заснул.
Свободин проснулся полчаса спустя и сразу же направился в душ. Всё то время, пока он спал, а затем мылся, Катя просто смотрела в потолок, недвижно лёжа на кровати. Она пыталась понять, почему столь болезненно реагирует на какие-то, казалось бы, совершенно безобидные фразы.
«Почему меня так задевает, когда он говорит, что запомнит меня другой? – снова и снова спрашивала саму себя Горелова. – И какие „самые разные“ стороны меня он знает? Да и разве мы так уж давно с ним знакомы?»
Вскоре Свободин вернулся из душа, на ходу вытирая вымытую голову белоснежным хлопковым полотенцем.
– У меня к тебе довольно странный вопрос, – обращаясь к своему мужчине, Катя параллельно любовалась его роскошной рельефной мускулатурой. – Даже, наверное, немного детский вопрос…
– Спрашивай, – без каких-либо эмоций ответил Дмитрий.
– Ты часто говорил, что любишь меня. А ты когда-нибудь любил кого-то сильнее?
– Любил, – категорично – и даже немного жёстко – ответил Свободин.
– А кого? – этот вопрос Кати прозвучал довольно робко. – Я её знаю?
– Знаешь. А все ответы получишь, когда допишешь наконец свой роман. А до тех пор я тебе на эту тему ничего больше не отвечу. В общем, ты готова позировать своему художнику?
– Сейчас… – Горелова медленно приподнялась на кровати. – Мне тоже нужно в душ… Подожди.
– Жду, – ответил Дмитрий, сам в это время направляясь в прихожую за ватманом.
Моясь в душе, Екатерина не переставала думать над вопросами: «Кто она, кого он любит больше, чем меня?»; а также: «Откуда эти несмываемые пятна на его куртке?» И ещё Горелова поняла, что ей ни в коем случае нельзя забрасывать работу над своим романом.
Воскресный день постепенно заканчивался, оставив незавершёнными и Катин портрет, который Свободин писал уже не первый месяц, и роман Гореловой, который почти уже был дописан, но никак не мог дождаться своих завершающих строк.
Дмитрий, собираясь покинуть дом своей девушки, произнёс ещё одну фразу, которая также – странным образом – отозвалась в её сердце болью. Это были слова: «Катя, мне кажется, мне пора идти…» И тут же добавил ещё одну, довольно странную, реплику:
– Мы могли бы