сквозила мимо на своем каяке и старательно отводила взгляд, так что у Сёмы тоскливо ныло под ложечкой. И чего дуется? Ведь так было классно! А какая она гладенькая, – подумал он и, закрыв на секунду глаза, представил вчерашнее до мельчайших подробностей.
Мысли его нарушил Тим.
– Ты что это, как обухом шарахнутый? Да и Кошка, слышал, от тебя к Лысому в лодку просилась. Вы совсем оба с ума посходили?
– Отвали, Тимоха. На душе тошно, – сказал устало Сёма и прикорнул возле камня на берегу.
– Ты же сам просил ее к тебе поселить. Может напился вчера или поцапался с ней?
– Лучше бы напился! Не поцапались мы… а это… ну, как бы тебе объяснить… только такого кайфа я в жизни не получал.
– Ничего себе! Я Катьку целый год обхаживал, так она ни в какую со мной.
– И со мной.
– Как это?
– Сам я. Понимаешь?
Тим присвистнул и присел рядом.
– Это ж… изнасилование.
– С ума сошел? Влюбился я в нее, колотит всего. Думать ни о чем не могу – мозги клинит.
– Прижало? Бывает. А она чего?
– Не знаю. Злится! Но ведь ей со мной хорошо было!
Тим помолчал, потом взглянул на друга, лежавшего на берегу с закрытыми глазами, совершенно измученного и несчастного на вид.
– Сказала, что ненавидит меня, и подонком обозвала.
– Ну и влип ты, парень. Что и делать, ума не приложу. Может, она помучить тебя решила, как полагается? Ты подлизнись к ней получше, глядишь, и проканает.
Вечернее накатывание шло успешней, но Семен все равно чувствовал невыносимую тяжесть в груди. Катя его демонстративно не замечала, а, придя в палатку, сразу же отвернулась и сделала вид, что спит. Тогда он решил действовать по совету друга и попытался с ней заговорить:
– Катюш, ну чего ты? Мурлыкни что ли. Влюбился я, сил никаких нет. В голове мутится, так тебя хочу…
– Что?! – взорвалась она и даже ощерилась по-кошачьи:
– Не приближайся ко мне, иначе я за себя не отвечаю!
Полночи он мучился, зная наверняка, что она также не спит, отчего ему было еще хуже. В какой-то момент сон сморил его, но он тут же проснулся от мгновенной боли в сердце, подобной удару тока. Мышцы его напряглись, и он даже не понял, как и когда подмял под себя Кошку. И опять она яростно сопротивлялась, однако ему удалось овладеть ею даже быстрее, чем в первый раз, и все продолжалось несколько дольше. И снова он явственно ощущал, как тело ее отвечает ему.
– Ты больше не обманешь меня! – прошептал он, удерживая ее за подбородок. Глаза Кошки при этом влажно сверкнули и закрылись в истоме, да и сама она точно расплавилась под его поцелуями.
Утром их разбудил истошный крик Тимохи. Катерина испуганно натянула на голое тело спальник, а Семен поцеловал ее и вылез из палатки.
– Не ори, начальник, – сладко зевнул он на солнышке.
– Ты знаешь, который час? – взвился Тим, -Уже двенадцать! Вас что, никто не разбудил?