лож было слишком много откровенных тупиц и пьяниц. Разговоры о высоком все чаще стали перерастать в бессмысленные перепалки. А позже пошла мода на ритуалистику на грани с черной магией.
– На чьей стороне выступал твой Акакий? За пьяниц или за магов?
– Поочередно, – ответил Юсупов. – За что и поплатился.
– Ты все время о нем говоришь в прошедшем времени. Он уже того?
– Ну да, решил последовать закону мироздания о реинкарнации. Переродится поди енотом.
Юсупов начал вышагивать туда-сюда. Потрогал стену, растер сажу на пальцах. С самым скучающим видом окинул взглядом разруху. Ну это же надо быть таким паскудным! Опять тянет время, нагнетая атмосферу. У Софьи и без этого по коже носятся мурашки размером с жирных гусениц. Чтобы сбросить напряжение, Софья дважды глубоко вдохнула-выдохнула и спросила:
– А с чего ты взял, что этот ритуал как-то связан с твоим Акакием? Недавно вон в Пушкине какие-то имбецилы расписали Египетские ворота. Там тоже обнаружили огарки черных свечей и посчитали это признаком проведенного ритуала. Это же не значит, что там вызывали Гора или Сета.
– В этом ты права, – отозвался князь. – Ритуал может вообще никак не связан с Фердинандом. А может и связан – посмотри туда.
Князь указал на потолок. Софья задрала голову и всмотрелась. По краю дыры тоже начирканы какие-то символы. Это ж как надо было изловчиться, чтобы их там написать? Софья попятилась, продолжая пялиться на потолок и пытаясь разобрать написанное. Как вдруг теплые руки Юсупова обхватили ее талию.
– Осторожнее, дорогая, – сказал он над самым ухом. – Не стоит пересекать линию магического круга. Вдруг тебя демоны утащат. В аду мне бывать еще не доводилось, и дай бог, не придется, даже ради твоего вызволения.
Софья покосилась под ноги. Она стоит в сантиметре от черной черты. Юсупов подтолкнул ее подальше от мрачной пентаграммы. Затем, конечно же, выдержал паузу и только потом убрал руки.
– Давай мы перестанем играть в «Угадай мелодию» и ты наконец-то уже все расскажешь, – сдалась Софья.
– Ну какая же ты нетерпеливая. Нет в тебе романтики, – ответил князь.
Он сделал неопределенный жест, будто рассказывает об удачном подобранном цвете деревьев на полотне эпохи Возрождения.
– Если проще, тут написан призыв к безрассудной силе духа мире этого и иного, – пояснил Юсупов.
– Ясно-понятно.
Теперь настала очередь Юсупова закатывать глаза и вздыхать.
– Фердинанд в переводе с немецкого означает «безрассудный защитник мира», – ответил он.
Софья поджала губы и продолжила буравить князя взглядом, от которого в груди точно должна образоваться такая же дыра, как на потолке этой заброшки. Видимо ее сопение подействовало вместо тысячи слов. Юсупов заговорил снова:
– Есть легенда, а точнее – неподтвержденный слух, что незадолго до своей смерти – настоящей смерти – Фердинанд Фердинандович поставил эксперимент,