отношения.
В памяти вновь мелькнули голубые с золотом глаза – еще один мучивший ее образ, пусть и страдания эти были иного рода, – а потом снова исчезли.
– Твою мать, Кива, пей же! – раздался злой женский голос.
Но Кива не могла проглотить больше ни капли. Ее затрясло, огонь мешался со льдом. Кожу покрывал пот, хотя она дрожала от резкого холода, но, когда ее накрыли одеялом, она заскулила, чтобы его убрали.
Слишком жарко.
Слишком холодно.
Слишком.
– Пожалуйста, – прохрипела она, не зная, чего просит и у кого. – Пожалуйста.
– Ты не помрешь вот так, – твердо сказала женщина. – Не так.
Но Кива ей не поверила. Потому что она хотела, чтобы все закончилось, все.
И когда сил терпеть пытку уже не осталось, она отдалась блаженным объятиям забвения.
Когда Кива открыла глаза, первым делом она увидела змею.
Комната шла кругом – слабо освещенное пространство, полное голых тюфяков и ветхих одеял, знакомый едкий запах.
Это лазарет, шепнули из дальнего уголка памяти. Лазарет Залиндова.
Ее охватила тревога, но она не смогла даже испугаться по-настоящему – на языке налип карамельный вкус, а змея открыла пасть и заговорила.
– Соберись! – прошипела змея, грубо тряся ее. Голос напоминал о той женщине, которая лила ей в глотку воду.
Кива хихикнула и потянулась потрогать змею.
Ее ударили по рукам.
– Тебе надо идти со мной в тоннели, иначе тебя добьют. Слышишь? Не начнешь работать, и тебе крышка.
Подгоняемая змеей, Кива села, и голова мотнулась набок. Она смутно разглядела, что одета в грязную серую рубаху, и сморщилась от вони собственной рвоты.
– Боги, ты хоть представляешь, что происходит? – буркнула змея. Она обвилась вокруг Кивиной спины и подняла ее на ноги. – Слишком много ангельской пыли тебе давали по дороге сюда, теперь ты без нее не можешь.
Змея потащила ее по лазарету.
– Я кое-что раздобыла, тебе хватит на пару дней. Будем снимать тебя с нее потихоньку, иначе органы начнут отказывать. Понимаешь меня?
– Говорящая змея… – сонно протянула Кива, спотыкаясь, когда ее вытянули на улицу. Она подняла руку к солнышку и улыбнулась ярким цветам вокруг. – Денек славный…
Змея грязно выругалась и прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Кива, это я, Креста. Соберись.
Креста.
Выходит, не змея.
Но почти.
Креста Восс. Имя всколыхнуло в Киве неприязнь и страх, а также воспоминания о мускулистой девушке с нечесаными рыжими патлами, светло-карими глазами и татуировкой змеи на щеке. В Залиндове она работала на каменоломне и знала Киву больше пяти лет. И все эти пять лет открыто ее ненавидела. Это она возглавляла местных бунтовщиков, верных Кивиной сестре, Зулике Корентин, нынешней королеве Эвалона, – та уселась на краденый трон, отняв у Кивы все. Все и всех.
– Плохая змея, – промямлила Кива, пытаясь вырваться из рук Кресты. – Ухдии.
– Да хватит!
Креста