меньшей мере. Я промокла насквозь. Не только пижамные штаны. Я вся.
Щёки. Волосы.
Ресницы. Постойте, неужели у меня и вправду моча на ресницах? Разве такое возможно? За ночь я обрызгала себя с ног до головы собственной мочой? Может, выпила слишком много горячего шоколада вчера, когда мы вернулись из…
На одно жуткое, чудовищное мгновение мой мозг отключился… из «Краболовки»? Конечно. Наверняка я выпила слишком много горячего шоколада, когда мы вернулись домой.
Хотя, дайте подумать, разве мы вернулись?
Я никак не могла вспомнить. Не могла отыскать ни одного воспоминания о том, как мы попрощались и поднялись по тропе-убийце к дому. А что мы ели на обед? Какой вкус был у чизкейка? В голове пусто.
Постойте.
Нет.
Кое-что я помню. Была собака. Она лаяла. «Неужели это единственное, что ты помнишь?» – спросил внутренний голос.
Я нахмурилась и беспокойно заёрзала в луже. Нет. Всплывали и другие фрагменты. Не очень приятные.
Мы бежали?
– Быстрее, быстрее! – раздавался мамин голос, глухой, обречённый.
Почему мы бежали? Я ждала, затаив дыхание, что ещё мне вспомнится. Но нет, ничего. Моё сознание напоминало поле на закате, скрывающее невидимые тайны, шелестящие в траве.
Я подняла руку, чтобы смахнуть капли с ресниц. И только тогда обратила внимание на свои руки. Выглядели они неважно, сильно поцарапанные. Все ногти были вырваны.
В тот момент я впервые почувствовала леденящее прикосновение страха. Будто холодный мокрый нос неторопливо обнюхивал меня. Привет. Просто хотел тебе сказать, что я рядом!
К счастью, не всё так плохо. Я слышала обнадёживающий звук газонокосилки за окном. Если кто-то стрижёт газон, значит, жизнь продолжается. Это научный факт.
Хотя зачем папа стрижёт газон в январе? И с каких это пор наша газонокосилка так грохочет? И – вопрос из другой оперы, но, безусловно, заслуживающий внимания – что это скрипит у меня на зубах?
Я засунула палец в рот, чтобы проверить, и когда вынула его, оказалось, что он весь в песке.
Вода на ресницах. Песок во рту.
Мне кажется, именно тогда я всё поняла. Случилось что-то страшное. Мой мозг будто зарос высокой травой, и эта мысль мельтешила между стебельками так быстро, что я не могла разглядеть её как следует и подобрать правильное слово.
Но я всё поняла.
– Мам? Пап? Бёрди? Кто-нибудь?!
Я заставила себя сесть в кровати. Ещё одно неприятное открытие. Я была не в пижаме. На мне всё ещё была вчерашняя одежда. И вид у неё оказался чудовищный.
Синие джинсы выглядели так, будто их пропустили через шредер в мамином кабинете, – с моих ног свисали полоски ткани. Одну кроссовку я потеряла, вторая едва держался на ноге. А мой новый рождественский джемпер с блёстками, который я с такой радостью надела в ресторан, промок, растянулся и потерял форму. Да ещё и оба рукава были порваны.
А как такое могло произойти? Я упала с кровати? Зацепилась за что-то одеждой? Или сама порвала во сне?
Тот горячий шоколад явно был из бракованной партии.
Очень бракованной.
Я буду жаловаться!
Обессилев,