Именно сейчас ты полностью вступил во владение Наутилусом.
Всматриваясь в пульсирующий нимб, Ник пытался осмыслить как одним взглядом он совершил некий юридический акт, достаточно было взглянуть, стать наблюдателем.
– Я наблюдатель? – спросил Ник, – в смысле как Наблюдатель?
– Похвально, сразу видно ученика Лейбница, – в голосе Хомса звучало одобрение, – да, это мерное излучение, наблюдая его ты вошёл в мерную когеренцию, как Наблюдатель. Я рад, что мне не нужно вдаваться в объяснения, это могло бы быть сложной задачей.
– Погоди, но это невозможно, в камере, где я наблюдаю излучение уровень меры должен быть не менее семидесяти или около того, это значит, что там где я стою, мера не может быть ниже, погоди, минимум сорока. Год назад, в лаборатории мы достигли 52-го объёмного уровня на пару микросекунд и это все признали большим достижением, но до прямого излучения меры было очень далеко. Хотя я начинаю понимать, это из-за тебя? Мерная функция на сетевых резонансах, кажется я знаю как ты устроен. Погоди, а эн-фактор, хотя и это понятно. Так, и это ясно… и здесь… очевидно… – озарение захватило парня, мысли цеплялись одна за другую и легко карабкались на любую возникающую перед ними проблему.
– Вот видишь, сейчас ты испытываешь мерный подъём сознания, осознанность и небывалую проницательность. Нам нужно поскорее покинуть отсек, иначе тебе потом будет сложно адаптироваться к нормальной среде.
Створка камеры Совести закрылась, стало темно. Бездушный дрон за спиною поспешно толкнул человека вдоль тесного прохода ведущего прочь из Рая. Кажется Ник кричал, но позже он не мог вспомнить этого.
Королева
День был чудесный, пушистые облака овцами кочевали по небесной синеве пересекая небосвод из края в край, их ажурные тени незримыми хищниками преследовали свою добычу, то грациозно перескакивая с одного здания на другое, то бесшумно просачиваясь среди деревьев. Белоснежные солнечные зайчики резвились на хрустальных гранях защитного купола накрывающего Древний Университет, одинокий жёлтый блик искрился на золотой звезде венчающей бывший храм науки, словно мифический Пикачу скачет в хороводе русаков.
Машинально выхватив взглядом игривую золотую искру, Ли·Ла провалилось в бездну собственных мыслей. Двигая шкафы размышлений и сметая пыль со стеллажей принципов, девушка пришла к выводу, что день внутри неё не так хорош, как день снаружи. Среди своих ментальных полок Ли отыскала выводы, которые, увы, совсем не были похожи на то лёгкое платье, которое так уместно в погожий день, скорее это был серый дорожный плащ.
Конечно никаких шкафов и комнат в её голове не было, мысль скользила по структуре сущностей, перемещаясь из одного контекста в другой, но подсознание упрямо подсовывало образы помещений, комодов, стеллажей и полок. Образный шум обычно возникал от усталости, эмоций, боли – в общем от всего такого, что заставляет терять концентрацию,