члена Реввоенсовета СССР и начальника ВВС Красной Армии, ограниченная партмаксимумом, значительно уступала зарплате инженера, и на представительские расходы ее не хватало.
Закончив писать, Баранов слепил ведомость и лист скрепкой, протянул их старику:
Передайте по назначению. А чтобы с деньгами вам не возвращаться без охраны, я поручу дежурному мотоциклисту отвезти вас. Доедете без особых удобств, но быстро. До свидания.
Старик не спешил, пробегал расширенными зрачками строчки письма уже во второй раз и не мог оторваться. Морщины расплылись, на лице застыло недоумение. Он приоткрыл вялый рот, но слова из него вырвались не сразу.
– Понимаю так: вы, товарищ начальник, отдаете деньги для детдомовских ребят?
– Не ясно написал?
– Но такую сумму!
– Почему вас это удивляет?
– Вы хорошо подумали, милостивый государь? Может быть, половину, четверть?
– Свободны. Как я уже сказал, вас проводят.
– Но позвольте…
– Исполняйте!
Только закрылась дверь за обескураженным сотрудником финчасти наркомата, вошел командир, которого ждали. Статный, с гвардейской выправкой, по ромбу на голубых петлицах, лет тридцати – тридцати пяти, красив в темно-синей форме летчика. Он вытянулся перед Барановым и не торопился опускаться на стул даже после приглашения.
Садитесь, Молодцов, – повторил Баранов, очень пристально вглядываясь в его чистые серые глаза. – Догадываетесь, зачем я вас вызвал?
– Частично проинформирован, – ответил Молодцов, зарумянясь. – И письмо летчика Чкалова к вам читал. Советовался с командирами рангом выше меня, и, безусловно, умнее.
– Нуте-с, ваши выводы и решение?
Молодцов попытался привстать, Баранов остановил его нетерпеливым жестом.
– Товарищ начальник ВВС, своим выдвижением по службе я обязан вам, и прекрасно понимаю, что не за какие-то особые таланты, а за четкое выполнение своего командирского и профессионального долга. Летчик Чкалов ухарь, воздушный хулиган, предупреждаемый о серьезной ответственности не один раз. Не внимал. А вы, еще в 1924 году, в статье «Наши задачи» писали, что корень многих катастроф в недисциплинированности, в нарушениях элементарного порядка, в расхлябанности. Нарушение правил полетов – это преступление, вы не раз говорили, и за нарушением сразу же должно следовать наказание, и, если наказание будет носить вразумительный и назидательный характер, оно благотворно скажется на воспитании всего личного состава. Я правильно говорю?
– В назидание, вы и отдали Чкалова под суд, упекли в тюрьму?
– Я не уполномочен карать и миловать, это сделали представители закона.
– По вашему представлению.
– Да, товарищ начальник ВВС, я всегда четко выполняю уставы, наставления, приказы и положения, исходящие от вышестоящих органов, и неукоснительно требую этого от других.
– Похвально… и, конечно, думаете при этом?
– Обязательно,