захоронениями. Видишь? Три этажа могил. Это ваше, каталонское кладбище.
– Да какая разница, что и где это. Зачем нам это?
– Я не знаю, – Анна встала. – Но, возможно, его убили, чтобы мы не получили эту фотографию. Или наоборот.
Телефон опять подал признаки жизни. Трубка валялась на диване. Хавиер устало протянул руку.
– Алло, мама. Ах, это вы Антонио. Да, можно. Хорошо. До встречи.
Он снова бросил трубку на диван.
– Нас тут приглашают в бар… Пойдем?
– Маме позвонишь?
– Вместо того, чтобы смеяться над моей бедной мамой, лучше бы подумала, как изменить внешность. Не забывай, нас разыскивает полиция.
Каталонец пытался шутить.
– Неужели мне правда стать негром?
– Почему негром?! Негритянкой! Как думаешь. Если я надену пальто, нормально будет?
– Да, вполне, будешь хоть похож на настоящего убийцу.
Он прошел в гардеробную. Это была маленькая комнатка без окон. Вдоль двух стен висела одежда.
– А ты будешь переодеваться?
Анна прошла за ним. Хавиер стоял перед зеркалом. На нем было зеленое пальто. Рукава реглан, маленький круглый воротничок. Короткое пальто было расклешено к низу, типа трапеции. Он придирчиво рассматривал себя, поворачиваясь к своему отражению то одним боком, то – другим.
– Вау… Нет… ты не убийца…
– А кто же?
– Хорошенькая девчонка!
– Хватит смеяться, это последняя коллекция.
Он прошел в спальню. Там было другое зеркало. Открыл тумбочку перед кроватью и взял записную книжку.
– Ладно, пошли. Тебе еще в парикмахерскую.
Анна стояла у окна.
– Погоди. Посмотри-ка сюда. Мы с тобой уже два часа тут болтаем, а эти старики все сидят у окна и пьют чай. Как такое может быть?
– Где?
Девушка отошла от окна и выключила свет.
– В том окне, видишь?
– Ничего особенного, подумаешь. Как вы живете там, в Москве? У нас каждый ужин длится почти час. И что такого?
– Да нет, ничего, просто странно.
Они отошли от окна и вышли на лестницу. В подъезде шел ремонт. Рабочие во всю шуровали, несмотря на поздний час. Пахло красками и цементной пылью.
На улице было все так же тепло, но ветрено. Ветер с моря и делал погоду в Барселоне. Он продувал город насквозь, заставлял жителей надевать куртки, сводил их с ума своим постоянством.
Мобильник опять начал надрываться.
– Да, мама. Нет.. Я не смогу… Ну нет же… А что с ней? Скучает? Мам, я не могу сегодня, я встречаюсь с другом. Ну хорошо. Целую.
На улице было полно народу. Хавиер постоянно с кем-то здоровался.
– Пока мы дойдем до парикмахерской, нас кто-нибудь опознает.
– А чего опознавать, тебя и так все знают.
– Понимаешь, мы просто живем на улице. От бара до бара, пока пройдешь. Со всеми встретишься. А чего дома-то сидеть?
– А где твоя машина?
– Нет, машина исключена. Ее