людях я разбираюсь намного хуже, чем в гептаподах.
Улыбка вышла кривоватая и беспомощная: несмотря на то, что я храбрился, и отстранение от должности, и предательство без пяти минут заместительницы по-прежнему отдавались глухой болью в глубине души. Тайвин понимающе кивнул и продолжил на меня испытующе смотреть.
– Ну не сверли ты меня взглядом, боюсь я ошибиться. Пока думаю в сторону новенького, Мартина, он самый потенциально талантливый.
– Мартин, Мартин… А, это которого ты из десантуры подобрал?
Я утвердительно кивнул и продолжил:
– Ви тоже мне нравится, она упертая. Но ей надо сначала дать с Красным и делами сердечными разобраться, а потом уже про работу думать. Может, мы двух оперативников не приобретем, а лишимся, кто их знает. А из старичков… Может, Вик?
Тайвин с досадой покачал головой:
– Слишком он у тебя… творческий. Для такого рода личностей характерна духовная сумятица и эмоциональные качели, из него руководитель оперативного отдела, как из меня – гриб. А насчет Ви… тебя не смущает, что она может в любой момент уйти в декрет?
Я хихикнул.
– Тайвин – гриб! Почему гриб? Но я запомню, и не надейся. Будешь Мухоморчик, ты у нас личность яркая и ядовитая.
– Что первое в голову пришло. Я тебе уши оборву, только посмей на меня прозвища навешивать. И в нос дам.
Я немедленно восхитился.
– Так ты сам себя с грибом сравнил, я-то тут причем. А ты умеешь?
– А то, – снисходительно глянул на меня гений. – С двумя старшими сестрами, от которых младшего брата надо отбивать, пожил бы, и не такому бы научился.
– Ясно, – улыбнулся я. – Не хочешь быть Мухоморчиком, обзову Бледной поганкой. О, придумал! Желчный гриб! Да ладно, ладно, не шипи, не буду обзываться. А насчет декрета… В декрет может кто угодно уйти, сейчас бы в середине двадцать третьего века мам и пап по декретному признаку делить. Справимся.
– И все равно. – Перестав на меня злиться, Тайвин упорно гнул свою линию. – Вот тянет же тебя на всяких обиженных. Скорпикору прикормил, девочку у гептаподов изъял, астродесантников на пряник приманиваешь, сотрудника охранного агентства зачем-то суккубами совратил. А если не подойдут?
– Если не подойдут или откажутся – тогда Берц, – пожал плечами я. – Очевидно же. Я там письмо написал, попросил его пока на командование поставить, а там мы бы разобрались.
– Письмо? Письмо – это хорошо, может, у Андервуда что-то шевельнется в том месте, где совести положено расти. Берц будет против, – вздохнул гений. – Да, проблемка.
– Да почему вдруг? Я вообще считаю, что несправедливо занимаю его место.
Я и правда так считал, и по сию пору.
– Ты сам прекрасно знаешь, – мягко сказал Тайвин. – Роман – великолепный первопроходец, отличный боец и командир. Для военных. Но он не лидер для оперативников Корпуса. Со временем я думаю, он возглавит собственное военное подразделение, близкое к тебе, зачем такой талант на побегушках держать. Но он – не ты. И тобой не станет. Вернемся