торжественно.
Вручает горячий стакан.
И рядом, на капот «Купера», он пристраивается. Уставляется, запрокинув голову, как и я, в сверкающее звездами-брильянтами чёрное небо, что здесь, за городом, кажется куда более настоящим и во сто крат ближе.
– Пятьсот миллионов бубенцов, – Йиржи сообщает задумчиво.
Серьёзно.
И я киваю согласно и не менее серьёзно:
– Жива ли та роза или её уже нет? Вдруг барашек её съел?
– Нет, принц ведь накрывает каждую ночь розу стеклянным колпаком и следит за барашком, – Йиржи произносит убеждённо, поворачивает голову ко мне, и улыбаемся мы от нашего немного безумного и одновременно самого логичного на свете разговора понимающе.
– Я раз пять убегала в пустыню и искала то самое место. Верила, что Маленький принц обязательно появится, – я признаюсь, вспоминаю невольно, – а если он не появляется, то только потому, что это не то самое место. Надо искать дальше.
– А то, – он фыркает.
Прищуривается, разглядывая небо. И не верится, что в детстве, в мои редкие приезды, мы были с ним заклятыми врагами, не вспоминается почему дрались до разбитых носов и ободранных коленок.
Устраивали вынужденное перемирие, чтобы стащить яблоки, кои в заброшенном саду через дорогу были куда вкуснее, чем у пани Гавелковой.
И в Костницу мы лазили.
На спор.
– Расскажи про панов из Рудгардов, – я прошу.
Йиржи должен знать.
Ибо пани Магда легенды Кутна-Горы любила всегда, знала их, рассказывала упоённо нам обоим, вот только меня они никогда не интересовали, гробницы фараонов и боги с головами животных были куда загадочней, увлекательней. И, наверное, поэтому вспомнить панов из Рудгардов, сколько я не хмурилась, не получилось.
Образованности мне всё же, как сказала бы пани Власта, не хватает.
– Рудгарды? – Йиржи переспрашивает рассеянно.
Дёргает себя за мочку уха и серёжку.
– Рудгарды, – я подтверждаю охотно, пробую кофе, что горчит и этой горечью слова окутывает, толкает уточнить нараспев. – У последнего пана из рода Рудгардов была прекрасная дочь по имени Альжбета, что пропала…
– …вместе с серебряными куклами, целым городом и несметным сокровищем в придачу, – Йиржи перебивает, фыркает весело и, мотнув головой, прыскает смехом, чтобы отсмеявшись, на меня вопросительно-снисходительно взглянуть.
Осведомиться:
– Ты где откопала чешскую версию Эльдорадо, Ветка?
– В Нюрнберге, – я буркаю.
И почему мы когда-то дрались вспоминается.
Хочется повторить.
– В Нюрнберге? – заклятый враг детства изумляется показательно, веселится ещё больше. – Какие черти тебя туда только занесли?
– Те же, что всю жизнь носят тебя, – я парирую, дёргаю свободной рукой его за край косухи и требую серьёзно. – Йиржи!
Расскажи.
Мне важно и нужно.
Необходимо, потому что кукла, похожая на последнюю хозяйку замка и взирающая на мир слишком живыми бутылочными глазами, лежит в бардачке моей машины и потому