из обогнавшего их экипажа, приветственно приоткрыл дверцу. – Залезайте ко мне.
Однако Сепиру задорно закричала в ответ:
– Сам иди к нам. Нас больше, давай вылезай!
Очевидно, графу не очень-то хотелось гулять по морозу. Тем не менее он с недовольной гримасой спрыгнул на аллею, велев кучеру продолжать путь без него, и присоединился к радостно улыбающимся друзьям.
– Ты чего это весь день в кабинете сидишь, а потом ещё и в карете прохлаждаешься? Надо в седле, поддерживать спортивную форму! Ишь, какой ленивый стал, – шутливо отругала его Сепиру.
– И вот неймётся вам целых десять минут по аллее топать, – проворчал в ответ Пьерше. – Такой мороз!
– А Кэрел говорит, что сегодня очаровательный день! – назидательно произнесла баронесса. – И я с ним полностью согласна. А ты что такой недовольный? На работе что-то произошло?
– Кэрел? Кэрел у нас лирик, ему можно. На работе всё прекрасно, сегодня с послом Кариэлинем хорошо поговорил, наконец-то дело двигается с места. Только пока тсс!
– Они нас поддержат против дроу?! – сразу же набросились на Пьерше оба друга.
– Да, – процедил тот сквозь зубы, так что даже Сепиру и Кэрел едва расслышали.
– Какой же ты у нас умница! – И баронесса от всей души потрепала друга по загривку.
Тот аж споткнулся.
– Ой, прости!
– А ты-то что такая радостная? – подозрительно сощурился Пьерше. – У тебя что случилось?
– Просто настроение хорошее.
– Влюбилась, что ли?
Сепиру заливисто расхохоталась.
– Пьерше, я знаю, что ты иногда говоришь дурацкие вещи, но чтобы такую глупость!..
– И ничего не глупость, тебе точно свидание назначили, – как будто бы оскорбился граф Круазе. – Обычно ты не настолько безумно-жизнерадостная.
– Ага, ты мне назначаешь. Почти каждую неделю к тебе на кофе заезжаю.
– Да я серьёзно!
– Ну и я тоже.
– Что, правда ничего не случилось? – не унимался Пьерше, с недоумением заглядывая Сепиру в лицо.
– Совсем ничего. Я просто собираюсь отлично отдохнуть сегодня вечером. – И баронесса весело подхватила друзей под локти.
«Налопаюсь дома круассанов, отмокну в горячей ванне, а потом почитаю на ночь какой-нибудь приключенческий роман – вот будет красота! Лучше некуда», – подумала она уже про себя.
Граф, в отличие от дружелюбно улыбнувшегося Кэрела, только вздохнул. В последнее время он и правда находился не в духе, и состояние это было тем хуже, что походило скорее на глухое раздражение, нежели на вспышку гнева. Пьерше догадывался, что причиной служила последняя встреча с матерью – предельно краткая, но от этого не менее болезненная. Разговор по душам с Аурелием снял напряжение лишь отчасти. Никогда, никогда прежде Пьерше не предполагал, что реакция матери – с которой, казалось бы, у него давно не осталось никаких отношений – настолько уязвит его. Эхо равнодушия, как отзвук фальшивой