действия не воспринимали всерьез. «Маша? Да разве она уедет из Москвы? Ни за что… Это ее очередная странность. Вы же знаете Машу – она всегда возвращается» – наверное, так рассуждало большинство друзей и знакомых. Но стоило мне со всей серьезностью заявить, что я хочу уехать куда-то одна, как все тут же бросились меня отговаривать. Мама и вовсе обвинила в неблагодарности: она потратила два года на планирование нашей свадьбы, а я не только передумала выходить замуж, но и решила, как преступник, сбежать с места правонарушения.
Что я такого сделала? Все, что мне было нужно, – это разобраться в самой себе. Я поняла, что не знакома с девушкой, смотревшей на меня каждый день из зеркала. Я не знала, чего она на самом деле хочет.
По всем московским представлениям о жизни, я должна бы считать себя счастливой. Словно кто-то спрашивал: «А что тебе еще надо?» Жених, квартира в центре столицы, возможность ходить по магазинам, встречаться с подругами… Что еще мне было нужно? Я понимала, что не могу выйти за Даню после всего, что было до него и во время наших отношений, словно сами эти отношения застряли где-то в перерывах «между». Мне нужно было что-то большее, чем «наконец-то вместе, наконец-то счастливы», хеппи-энд свершился…
Я сбежала с собственной итальянской свадьбы, испугавшись, осознавая, что не люблю Марко, и вернулась в Москву, где был Даня, принявший меня такой, какая я есть. Безоговорочно. Словно и не было перерыва длиной в пять лет. Казалось, что все эти пять лет, что мы жили под одной крышей как друзья, он просто выжидал правильного момента, той самой минуты, когда я подойду к нему и попрошу остаться со мной навсегда. Разве после этого что-то должно было измениться? Но в меня откуда-то закрались страх и неуверенность, а еще стыд. Имела ли я право воспользоваться его свободой? Нет. Нельзя выпрыгивать из одних отношений и тут же влезать в другие, тем более с бывшим возлюбленным, и надеяться, что прошлое забудется, а совершенные ошибки растворятся, как песчинки сахара в стакане горячего чая, и никогда не всплывут на поверхность.
Единственным человеком, который не упрекал меня ни в чем, не пытался отговорить от задуманного, была Лера. Вот что больше всего я ценю в друзьях – это тактичность. Когда я сказала ей, что уезжаю, Лера не стала отговаривать меня или пытаться выяснить почему. Она приняла это, как есть. И приехала проводить в аэропорт.
Несмотря на то, что решение об отъезде было принято мной самостоятельно, я по-настоящему нервничала. Многое из того, что должно было свершиться вот-вот, я делала впервые в жизни. И более того – одна. Я никогда не летала так долго на самолете, не жила дольше пары месяцев в другой стране, не знала, как это – оказаться абсолютно одной в чужом месте, ведь во всех моих путешествиях со мной были либо подруги, либо любимые и нелюбимые мужчины.
– Понимаешь, люди приходят и уходят из твоей жизни не просто так, – говорила я Лере, докуривая, наверное, десятую сигарету.
Лера