еще четыре прицельных выстрела, и подал команду: «Перебежками вперед!», указав им направление. Стрельба из рощицы стихла, противник попытался оторваться. «В атаку, вперед!». Кто-то из особо рьяных закричал «Ура», но его не поддержали.
– Обухов! Осмотреть! Остальные, вперед! – роща примерно полкилометра длиной, довольно густая. Еще раз ударил пулемет, но бойцы загрохотали выстрелами так, что было не понять откуда он бьет. Вот он! Посылаю туда три выстрела. Готов! Подбегаю, лежит «лейтеха» НКВД. Выскочили из рощи и увидели пятерых бегущих. Ствол на ветку, и как в тире. Основная неприятность нас ждала у плотины. Троим нашим шоферам и младшему политруку Геслеру придется выписывать похоронки. Их в ножи взяли. В батарее тоже две похоронки и трое раненых. На пустом месте! Прогулялись!
Развернул батарею, прочесали еще раз поле и рощу. Двое пленных: один раненый немец, по-русски не говорит, а у второго нашли в кармане бело-красно-белую повязку. Оружия у него не было, но руки в масле, указательный палец в копоти, в сумке, найденной неподалеку, патроны к винтовке и пистолету.
– Не маё! – заверещал гад.
– Конечно, охотно верю. Цепляй свою тряпочку и пошли!
Довел его до полевого стана, где лежали его соплеменники.
– Чем они тебе не угодили? Повесь-ка вот туда вот эту веревочку! И вторую. Там и стой! Веревочку на шейку повесь.
– Нет!!! Ўсё раскажу!
– Да кто тебя слушать будет. – тут поднесли раненого.
– За убийство ни в чем неповинных советских людей, диверсант и предатель приговариваются к смерти через повешение. – сказал я и выбил из-под ног подонка скамейку.
– Чего встали? Поднимайте, и…
– Он же раненый.
– Он – в нашей форме.
– Тащ сержант, да пристрелите вы его!
– Вот еще, патрон на него тратить!
– Не по-людски, тащ комбат.
– А они – люди?
– Нет, конечно, но самим грех такое делать.
– Обухов, он бы тебя повесил, и не поморщился. Еще наглядишься. – я примкнул штык к винтовке и воткнул его в горло немцу, пробил даже шейный позвонок. Злой был, и из-за потерь, и из-за жалостливости личного состава. Не готовы они еще убивать, а времени на раскачку нет. По танкам стрелять могут, и все. Немцы для них – просто мишени. Ненавидеть еще не умеют.
– Всё, чего встали. Кругом! К плотине, марш.
– А люди? Похоронить треба! – сказал кто-то из бойцов.
– Вон, местные идут, они и отпоют, и похоронят. Чать не бойцы, и кладбище на селе имеется. Кругом! Шагом марш, в колонну по два!
Проходя мимо толпы, спешащей навстречу, двое даже с «берданками», услышал:
– Кто старший? Командир кто?
– Я, командир первой батареи 123-го истребительно-противотанкового дивизиона старший сержант Голованов.
– Старшиня калгхаса