вызывать недовольства, лишних вопросов. Иначе потом не дадут спокойно работать, начнут совать всюду нос, поучать, наставлять, ничего не смысля в нюансах сыска. Кроме того, надо было быть всегда готовым к внезапным инициативам начальства, которому в любой момент могло что-нибудь плеснуть в голову и тем самым застать подчинённого врасплох. Наученный горьким опытом Харлампиев никогда не убирал подчистую всех выявленных злодеев, оставляя кого-то на свободе, разумеется, под наблюдением, так сказать, «на разводку»: вдруг кто-нибудь заглянет на огонёк, кого ещё не выявили, просмотрели. Кроме того, такой манёвр подстраховывал от внезапных «наездов» начальства, которое долгое затишье могло обеспокоить: не спит ли охранка? В этом случае на любой вопрос был готов ответ: мол, работаем, раскрываем заговор, готовящийся теракт. На кого? Тут уж смотри сам, кого назвать, исходя из ситуации. Лучше, конечно, того, кто повыше, но только не первых лиц! Лишний шум тоже ни к чему. Главное – вовремя отчитаться и показать: охранка не дремлет. Нужны арестованные? Вот они.
Правда, Берг был поумней многих прежних начальников. С поучениями, как надо работать, не лез. Только требовал докладывать ему обо всём. И Харлампиев докладывал. Разумеется, как считал нужным. Вот только не раз ему начинало казаться, что Берг о каких-то новостях, добытых сложным оперативным путём, знает не меньше, чем сам начальник охранки. Откуда? Вопрос, который вызывал в Харлампиеве беспокойство.
Московское охранное отделение по праву считалось лучшим в России, и, казалось бы, никаких причин для столь явного внимания начальства не было. Но Берг продолжал приезжать один, а то и два раза в месяц, не объясняя причины своих визитов. Порой Харлампиеву начинало казаться, что он как-то слишком многозначительно посматривал на него, как будто ждал ответа на вопрос, который уже задавал ему однажды.
Харлампиев ждал его и боялся, потому что этот вопрос касался одного его необдуманного поступка, о котором он не раз сожалел и который был связан с гибелью террориста Льва Барашкова.
Этот случай вновь вспомнился во всех деталях, когда однажды, придя на работу, Харлампиев понял, что ночью в его кабинете кто-то был. И более того, что-то искал. Всё лежало на своих местах, но иное положение волоса на дверце книжного шкафа доказывало, что ночной гость её открывал. То же самое было с метками на ящиках письменного стола, крышке сейфа, которые Харлампиев не ленился запирать, уходя домой.
Кто был в его кабинете? Разумеется, Берг или кто-то из его людей. Что искал? Тут тоже не было никаких загадок. Ночной посетитель искал те окровавленные пол-листа бумаги, которые совершенно случайно попали в руки Харлампиева и хранились сейчас здесь, в кабинете, в тайнике старинного книжного шкафа.
…Перед глазами Харлампиева до мельчайших подробностей встал день, когда вместе с Бергом они везли арестованного Барашкова из Москвы в Петербург.
…Спецвагон состоял из трёх отделений. В первом с входной бронированной дверью располагалась охрана. Во втором ехали они вдвоём с Бергом. В третьем отделении, по сути – камере без окон,