рассказал о том, как он познакомился с рыцарем Конрадом из Мазовии.
Людовик наморщил лоб.
– Мазовия? Я никак не вспомню, где она находится.
Он посмотрел на святых отцов, но те тоже ничего не знали о месторасположении Мазовии.
– Спросим об этом самого рыцаря, – заключил король. – Позови его ко мне, де Винь.
Когда чужеземец, вошел в шатер, король сразу заметил, что у него манеры человека, знакомого с придворной жизнью.
«Он вовсе не мужлан», – удивился Людовик, ожидавший увидеть грубого дикаря.
Рыцарь из Мазовии был рослым и неплохо сложенным мужчиной. Разглядывая его загорелое лицо, с высоким лбом, грустными карими глазами, прямым носом, немного впалыми щеками и аккуратно подровненной русой бородкой, король не мог избавиться от мысли, что этот человек ему кого-то напоминает.
Борис тем временем тоже присматривался к сидящему в кресле королю. Людовик был невысок и, несмотря на свою относительную молодость (ему исполнилось двадцать семь лет), довольно тучен. Его бритое лицо показалось Борису не очень мужественным: вялые черты, мягкий взгляд синих глаз, приятная, но слащавая улыбка – все это как-то не вязалось с образом полководца.
– Кто ты? – спросил король.
– Я рыцарь Конрад из Мазовии, – коротко представился гость.
Поскольку Людовику не хотелось прослыть невеждой, он не стал признаваться в незнании местонахождения Мазовии.
– Я тут со святыми отцами поспорил, где находится Мазовия.
– Это польское княжество, – пояснил Борис.
– Вы слышали? – торжествующе обратился Людовик к епископам. – Значит, я был прав!
– Да! Да! – не моргнув глазом, подтвердил епископ Аррсский. – Ваше величество утверждало, что Мазовия – польское княжество.
Окинув рыцаря подозрительным взглядом, епископ Лангрский спросил:
– А христианство там принято не от Константинополя?
– Нет, от Рима, – ответил Борис.
– Надо же! – восхитился король. – В такой дали от нас есть и истинное христианство, и рыцарство!
Польша казалась ему более далекой и дикой страной, чем Палестина.
– Да, рыцарство в Польше есть, – подтвердил Борис. – Меня посвятил в рыцари младший брат мазовецкого князя, Генрих Сандомирский.
– Надо же! – повторил Людовик и добавил с улыбкой: – Что же, я рад, что у нас стало на одного благородного рыцаря больше. Так как здесь нет твоего сюзерена, ты будешь состоять при мне.
Борис поклонился.
– Я благодарен королю за оказанную мне честь.
– А на каком языке ты со мной говоришь? – поинтересовался король. – Я почти все понимаю.
Борис говорил на помеси латыни и валашского языка, включая в речь французские слова, которые остались у него в памяти от недолгого общения с де Винем.
– На этом языке говорит один известный мне народ, – не стал он вдаваться в объяснения.
– Надо же! –