же. Что за неуклюжее вранье. Да она не замужем – сразу видно, что принесла в подоле своим родителям нежданный подарок. Но это дело не мое. Еда. – Подумав немного, Рунд повернулась к Бёву: – Заплати за все.
– Но… – Бёв коснулся ее руки. – У нас и так мало денег. Может быть, стоит все же…
– Я сказала – заплати. – Рунд требовательно протянула ладонь, и друг нехотя положил на нее кошель. – А ты, – она повернулась к трактирщику и ухмыльнулась, заметив, как задрожали его губы, – сделай милость, запри двери и больше никого сюда не пускай. Трактир ведь не работает? Вот и прекрасно. Заодно покормите наших лошадей. И согрейте воды – мы давно в дороге. Если кто-нибудь из вас сунется в деревню, – обращенная к ней спина трактирщицы окаменела, – я лично спалю здесь все дотла. А наш славный яграт призовет сюда бога, которому не понравитесь ни вы, ни ваши обереги. Вспоминай мои слова, когда будешь готовить еду и в твою голову придет мысль ее отравить. Нас травили годами – и вряд ли ты найдешь яд, способный упокоить мою душу.
– А мужик ведь прав. Мы видели поля – озимые сожжены. И эта бумажка…
Рунд фыркнула и поудобнее устроила голову на плече Бёва. Кожа друга пахла дегтярным мылом, зато дыхание отдавало цветочной настойкой. Каждый раз, целуя его, Рунд оказывалась посреди медвяных лугов. И ни крови, ни гари – только солнце и дурманящий, приятный запах цветущих трав. Совсем как в полузабытом детстве.
– Может, и правда разбойники. Но что это меняет?
– Нам стоило бы все проверить. Ты ведь права – никто не поедет сюда разбираться. А вдруг это оборотни?
Огонь погас, и в темноте очага алела горстка углей – словно десятки глаз, наблюдавших за ними.
– Птицы не станут лишний раз выходить из своих укрытий. Подумай только: на них охотятся уже больше десяти лет. Их осталось слишком мало, и почти все – жалкие полукровки. – Рунд, не отрываясь, смотрела на тлеющие головешки и гладила Бёва по вытянутой руке. – Нет, они не будут рисковать. Скорее всего, это сделали сами люди. Или идуны. Да кто угодно – нам какая разница? Я напилась крови на долгие месяцы вперед. К тому же, ты слышал, они направили прошение королю. Вот пусть трясучка с ними и разбирается.
Нащупав во мраке лицо Бёва, Рунд приложила ладонь к мягким губам.
– Давай хотя бы на один вечер забудем обо всем.
С этими словами она уселась сверху, обхватив его ногами. Пальцы Бёва, лаская, пробежались по спине – неторопливо и нежно. Рунд любила тьму – в ней скрывалось ее уродство. Бёв говорил, что его нисколько не волнуют ни шрамы, ни слепой глаз, но Рунд все равно стеснялась. Ненавидела себя за эту слабость и ничего не могла поделать.
Теплые ладони мягко коснулись ее живота, и Рунд откинулась назад.
Следуя за движениями Бёва, Рунд постаралась, чтобы койка скрипела как можно громче. Представив пунцовое лицо яграта, подслушивающего за тонкой стенкой и бормочущего свои молитвы, она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение.
Глава