po», благодаря его на лусонском диалекте тагальского. Вообще казалось, старик подкован во многих языках.
– В прошлом месяце мне как-то во сне явился гость, – поведал Кариньян старику. – Думаю, он принёс мне какое-то послание.
Старец ничего не ответил и сосредоточился на пище, а лицо его сделалось отрешённым, как собачья морда.
Американский гость вернулся с кухни, но чая не принёс. Этот паломник-янки отличался бойкой походкой, его руки и ноги непринуждённо двигались вокруг огромного и жаркого горнила его туловища, в глубине которого полыхало пламя страдания, тогда как он, кажется, о том и ведать не ведал.
Когда янки приблизился к ним, старик освободил стул и присел рядом с ними на корточки, не отрывая пяток от земли.
– Я спрашиваю его о сне, который мне приснился. Он может истолковать его послание, – пояснил Кариньян американцу.
– Драсте, атес, – сказал старик.
– Он и вас называет «отцом», – заметил Кариньян.
Как только старец покончил со своим фруктом и облизал пальцы, то спросил по-себуански:
– Отчего ты говоришь, что твой сон содержит послание?
Кариньян сказал:
– Это был сильный сон.
– Просыпался ли ты среди ночи?
– Да.
– Заснул ли потом опять?
– Всю ночь глаз не сомкнул.
– Тогда и правда сильный был сон.
– Ко мне приходил какой-то монах, святой человек.
– Ты и сам святой человек.
– Он был одет в клобук. Вместо лица у него было серебристое облако.
– Человек?
– Да.
– Из твоей семьи?
– Нет.
– Видел ли ты его лицо?
– Нет.
– Видел ли ты его руки?
– Нет.
– Показал ли он тебе свои ноги?
– Нет.
Старец заговорил со Шкипом – очень серьёзно и немного громче, чем следовало бы.
– Да-да. Приятно познакомиться, – пробормотал Сэндс.
Старик схватил американца за запястье. Заговорил. Остановился. Священник перевёл:
– Он говорит, что во сне, когда спишь, дух покидает твое тело. И пастух… или пастырь духов берёт их и… – он посоветовался с толкователем, – пастырь духов преследует духов, сгоняет их в отару, как овец, и ведёт их к берегу, на взморье.
Человек вещал, священник задавал ему наводящие вопросы, старик дёргал американца за руку, и Кариньян по крупицам собирал связный рассказ: согнанные к берегу, духи погружаются в море, и там, внизу, оказываются они в мире снов. Границу моря снов стережёт жёлтая змея. Кто отважится ходить между двумя мирами, того задушит она в своих кольцах, и умрёт он во сне. Кариньяну недоставало владения английским, чтобы связно изложить всё услышанное.
– Он ведёт какой-то запутанный рассказ. Он немного сумасшедший, по-моему.
– Этот мир не хранит воспоминаний о прошлой жизни, а жизнь будущая не хранит воспоминаний о наших нынешних невзгодах. Так что возрадуйся тому, что близится смерть твоя.
На этом старец поднялся и удалился.
– Погоди! Погоди! Что же тогда предвещает