пращу, я привез ее для тебя. Посмотрим, что тебе удастся сбить. Но не уходи слишком далеко – афинские послы уже в пути.
Праща осталась у мальчика на коленях; теперь о ней помнили только руки.
– Переговоры о мире?
– Да. Послы остановились в Гале и попросили о безопасном проезде через границы, не дожидаясь вестника. Кажется, они спешат.
– Дороги плохие.
– Да, придется послам слегка оттаять, прежде чем явиться ко мне. Когда я буду с ними разговаривать, можешь прийти послушать. Все это достаточно серьезно; пришло тебе время узнать, как делаются дела.
– Я живу рядом с Пеллой. Мне бы хотелось прийти.
– Наконец-то, возможно, мы услышим что-либо, кроме пустой болтовни. С тех пор как я взял Олинф, они гудят, как пчелы в перевернутом улье. Половину прошлого года они собирали голоса в южных городах, стараясь сколотить враждебную нам лигу. Ничего из этого не вышло – только ноги сбили в кровь.
– Они все боятся?
– Не все, но все они не доверяют друг другу. Некоторые верят преданным мне. И их доверие окупится.
Чудесные золотисто-коричневые брови мальчика сдвинулись, почти сойдясь на переносице, подчеркнув мощный лоб над глубоко посаженными глазами.
– Даже спартанцы не будут сражаться?
– Служить под афинянами? Во главе войска они не станут: накушались уже, но никогда не согласятся подчиняться другим. – Филипп улыбнулся своим мыслям. – И они неподходящая аудитория для оратора, со слезами бьющего себя в грудь или бранящегося, как рыночная торговка, обсчитанная на обол.
– Когда Аристодем вернулся сюда с выкупом за этого человека, Йотрокла, он сказал мне, что везде думают, будто афиняне проголосуют за мир.
Филипп уже давно перестал изумляться подобным замечаниям сына.
– Что ж, чтобы подбодрить их, я еще до его приезда отпустил Йотрокла без всякого выкупа. Пусть присылают послов – пожалуйста. Если они думают, что смогут вовлечь в свой союз Фокиду или даже Фракию, они просто глупцы; но так даже лучше, пусть голосуют, а я буду действовать. Никогда не мешай своим врагам впустую тратить время. Послами будут Йотрокл да Аристодем; это нам на руку.
– Аристодем декламировал из Гомера за ужином, когда был здесь. Ахилл и Гектор перед боем. Но он слишком стар.
– Нас всех ждет старость. Да, и Филократ явится, разумеется.
Филипп не стал терять время, объясняя, что Филократ был его главным ставленником в Афинах: Александр это наверняка знал.
– С ним будут обращаться так же, как и со всеми остальными. Если здесь его начнут как-то выделять, ему припомнят это дома. Всего послов десять.
– Десять? – поразился мальчик. – Для чего? Они все будут вести переговоры?
– О, они ведь вынуждены следить друг за другом. Да, все будут говорить, никто не согласится быть обойденным. Будем надеяться, что они заблаговременно распределят