лениях к Хэллоуину позаботились в каждом доме.
В каждом, кроме одного.
Самый последний дом на Кленовой улице выглядел совершенно обычно. Так же, как и во все прочие дни. Там не было ни одной тыквы или пластикового паука, или хотя бы игрушечной паутины!
Фишер поднялся к двери этого дома, повернул бронзовую ручку и вошёл. Он наклонился, чтобы погладить кошку, и услышал, как мама говорит кому-то на кухне:
– …да, я принимаю ваше предложение. Мы будем на месте ко Дню благодарения. Да, с нетерпением жду, когда смогу приступить к работе.
Фишер успел заглянуть в кухню, как раз когда мама дала отбой. Она была одета в джинсы и свитер, а коротко стриженные каштановые волосы казались чёрными в сумеречном свете.
– Кто это был? – спросил Фишер.
– Никто, – мама явно не обрадовалась тому, что её застали врасплох.
– Но с кем-то же ты говорила.
Мама вздохнула.
– Если тебе так надо знать, мне предложили должность заместителя директора в том городе на побережье, о котором я говорила.
– Мы переезжаем? Опять? – Голос мальчика дрогнул от разочарования.
– Ты же знаешь, мне здесь не нравится. – Пожала плечами мама. – Я прожила и в этом самом городе, и в этом самом доме больше чем достаточно, пока росла. И когда мы перебрались сюда летом, я сразу предупредила, что это лишь временное пристанище после развода – пока мы не найдём что-нибудь получше.
– Но я только начал привыкать к этому месту, – возразил Фишер. – Ребята из школы даже позвали меня с собой на «сладости-или-гадости» сегодня вечером. Ты хоть представляешь, как трудно новичку добиться того, чтобы его куда-то позвали? Они же здесь все дружат ещё с детского сада!
– Ты сможешь обзавестись друзьями на новом месте, – заявила мама.
– Ты уже говорила это в прошлый раз, и именно этим я и занимался, – напомнил Фишер.
– Я не собираюсь с тобой торговаться, – отрезала мама.
Фишер почувствовал, как разгорается пламя гнева, и попытался задавить его и спрятать в глубине души, где привык держать свои чувства. Но на этот раз получилось плохо.
– Если бы у вас с папой не дошло до развода, мне с самого начала не пришлось бы бросать своих друзей! – Он взорвался как вулкан.
Мама замолчала. Фишер понимал, что упоминание о разводе – запрещённое оружие, и прибегал к нему лишь в крайнем случае.
– Ты волен испытывать по этому поводу свои чувства, – наконец ответила она. – Так же как я – свои. – Но голос звучал слишком равнодушно. Как будто она вообще его не слушала. После развода Фишеру всё чаще казалось, что они с мамой живут на разных планетах, и у них нет ничего общего, кроме фамилии.
– Почему ты такая эгоистка? – пробормотал он.
– Что ты сказал?
Фишер замялся, не зная, стоит ли повторять свои слова. И вместо этого сказал кое-что похуже.
– Папа не стал бы таскать меня с места на место.
Мамино лицо на глазах потемнело от ярости.
– Но твоего папы почему-то здесь нет, не так ли? И пока ты живёшь под моей крышей, изволь подчиняться моим правилам!
– Я твои правила ненавижу! – выпалил Фишер, по-прежнему не в силах совладать с обидой.
– Тебе же хуже, молодой человек. Ты наказан и будешь сидеть дома, – отчеканила она ледяным тоном злобной училки.
– Но как же Хэллоуин?
– Для меня этот день ничем не отличается от других, – ответила она. – И ты отлично знаешь, я вообще не в восторге от вашего Хэллоуина.
– Но мама!
– За своё поведение ты заслуживаешь наказания до конца уикенда. Я уже купила коробки для переезда – можешь начать собирать вещи.
– Это нечестно!
– Тебе мало? Будешь сидеть дома до конца месяца! Продолжай в том же духе – и останешься наказанным до конца года.
Он долго смотрел на неё, не веря своим ушам, пока наконец не решил, что дальнейшие споры сделают только хуже. Мальчик поднялся к себе в комнату и забрался в читальную палатку, где держал свою подборку комиксов и игрушечных монстров.
Он услышал, как мама кричит ему вслед:
– Кстати, мне придётся дежурить сегодня на танцах в старших классах. Так что ужинать будешь сам. И никакого телевизора без меня! Сегодня будут крутить одни страшилки – не хватало ещё, чтобы тебе потом снились кошмары.
Фишер с тоской разглядывал сложенные в углу картонные коробки. Он едва распаковал все свои вещи – и вот теперь мама опять заставляет его собираться.
«Почему мама не прислушается ко мне хотя бы однажды? Что ей, жалко отпустить меня сегодня на «сладости-или-гадости»?»
И тут же в рюкзаке затрещала рация.
– Мы уже собрались, – пробился сквозь помехи хриплый мальчишеский голос. – Ты идёшь или как?
2
Тайное укрытие
Фишер содрал