но девочка справилась, мастерски приподнимала сначала один ряд колес, потом другой. Братишку сильно качало из стороны в сторону, но он спал.
– Скоро колеса совсем отвалятся, разболтались, – переживала девочка. – Надо сказать отцу, чтобы починил.
Дети почти добрались до забора шахтерской проходной. Только подойти ближе они не смогли. Проходу мешали выстроившиеся машины милиции и скорой помощи. Возле проходной скопилось много людей. Был слышен жуткий, грудной женский крик, разрывавший тревожную тишину. Такого крика девочка никогда не слышала раньше. Дома родители, конечно, ругались, кричали, мать переходила на истеричный визг, но такого…
Что было дальше, Натка помнит плохо. Детскую душу потрясло страшное слово «обвал». Это слово она слышала много раз, но не могла себе представить, что трагедия произойдет на передовой, образцовой шахте, где работал ее обожаемый отец.
И вдруг! Папы больше нет?!
Дальше потянулась череда неприятных событий: похороны отца, лишение матери прав на несовершеннолетних детей, переезд в детский дом.
С братом и сестрой пришлось расстаться. Мальчика забрали в дом малютки, а сестра продолжала учиться в городе и жила в общежитии.
***
Тяжелая, массивная входная дверь детдома закрыта изнутри.
Одна из двух женщин сопровождавших Натку, начинает сильно тарабанить маленьким, худеньким кулачком в створку двери, на которой красуется надпись: «Детский дом «Страна детства». А затем, назвавшись каким-то представителем отдела народного образования, протягивает большой, грузной даме, открывшей дверь, много бумаг и уходит оформлять документы.
– Сбегу! Все равно сбегу! – бубнила себе под нос девчонка, когда в первый раз переступала порог детского дома.
Молоденькая лейтенант из детской комнаты милиции, оставшись с Нателлой, нервно гладит девочку по голове и твердит одну и ту же фразу: «Не переживай, все будет хорошо». Только фраза, вместо ободрения и успокоения действует на ребенка с точностью до наоборот.
Нателла сначала замкнулась, а потом неожиданно громко и пронзительно зарыдала. Девочка впала в жуткую истерику, плакала и кричала, что она не хочет тут находиться, что хочет домой, обратно к брату и сестре. Какие-то люди вокруг ее успокаивали, давали попить водички, приносили незамысловатые сладости, показывали комнату, в которой девочка будет жить, но истерика продолжалась еще долгое время.
Тоска раздирала в клочья ее душу, голова страшно болела, тошнота подступала к горлу.
Когда девочка немного успокоилась, рядом уже не было ни представителя отдела народного образования, ни лейтенанта из детской комнаты милиции, а рядом находились незнакомые женщины, и как тогда казалось Нателле, все на одно лицо. Эти лица тогда очень не понравились Нателле. Опухшие от слез глаза видели перед собой злодеев и тиранов.
Ее привычная жизнь оборвалась и виноваты в ней были чужие дяди и тети, приехавшие в их родной дом на казенной машине.
– Не мама! Нет! Злые дядьки