Исайя Берлин

Северный Волхв


Скачать книгу

target="_blank" rel="nofollow" href="#n_12" type="note">[12].

      Конечно же, я отнюдь не хочу сказать, что Хаманн отвергает обычную разумность, в том смысле, в каком мы говорим о разумных людях или поступках. Мне кажется, что его идея о Vernunft, который руководит обыденным мышлением, гораздо ближе к тому, что мы имеем в виду под «пониманием», Verstehen в противоположность Wissen, что ведет к истинному ощущению реальности, творения Господня; к умению постигать конкретное, индивидуальное, уникальное, поток живой жизни; ко встрече с реальностью, лицом к лицу. Вот что действовало столь неотразимо на Якоби и Гёте; концепция воображаемого или квазиартистического озарения, которая получила столь богатое развитие благодаря Вильгельму Дильтею и его последователям и которая так раздражала великого систематизатора Гегеля – и в силу одного только этого обстоятельства просто не могла не вызвать энтузиазма со стороны Кьеркегора. Для Хаманна эта глубокая взаимосвязь между Богом, человеком и природой коренится в божественном Логосе, который «был в начале»[13] и посредством которого возник мир. Здесь мы имеем дело с тем глубоко религиозным подходом, который передается такими, к примеру, словами: «Там, где нет слова, нет разума; вне разума нет веры»[14]. Или такими: «Там, где нет слова, нет разума – и нет мира»[15]. Все это самым очевидным образом относится к созидательной силе Логоса, давшего силу быть всему, что есть, и движущего душами человеческими – для которых природа, история, Священное писание и многое другое есть Слово Божье, обращенное к нам. Навряд ли именно это следует иметь в виду под разумом естествоиспытателей, под обобщающими научными или рациональными методами картезианцев, французских philosophes, всей без исключения традиции европейского Просвещения. То есть, собственно, тому рационалистическому мировоззрению, которому Хаманн противостоял изо всех своих сил. Именно это восстание против философских систем, объективных, нерушимых в своей монотонной согласованности, против расчетливости и апелляции к математическим методам я и другие авторы имели в виду, когда говорили об антирационализме Хаманна – о знамени контр-Просвещения, которое он поднял – а также о том влиянии, которое подобные идеи оказали на некоторых философов так называемой романтической школы мысли, зародившейся в Германии в начале девятнадцатого столетия, а также и на их последователей.

      Однако вернемся к «интуитивному разуму». Насколько мне известно, сам Хаманн подобного выражения не использовал. Его – иронически – использовал Кант в письме к Хаманну, в котором он просит последнего помочь ему разобраться в темном пассаже из Гердера, ученика Хаманна, и при этом умоляет ответить «человеческим языком, если то возможно, ибо я, простой смертный, попросту не вылеплен таким образом, чтобы понимать божественный язык интуитивного разума»[16]. Не вылеплен подобным образом и я. Одного из лучших современных специалистов по истории идей, А. О. Лавджоя, судя по его книге «Разум, понимание и время», подобная концепция разума озадачила