оба были угрюмы, ужасно капризны и погружены в себя. Наше родство, как мы пришли к выводу за пончиками и кофе в кафе «Криспи крим», заключалось в наших недостатках.
– Дэн придурок, – сказал он и выдохнул. Я тотчас представила вокруг него облачко сигаретного дыма. – Слабонервный душнила. Я как раз собирался тебе это сказать.
Я на миг задумалась. Дэн был худощав, с плавными движениями танцора и темными волосами, которые он всегда отпускал подлиннее, и они падали ниже воротника. Он был довольно красив в некоем богемном, щегольском смысле, чтобы его не воспринимали как женоподобного. Я подумала о том, как всякий раз, когда представляла его кому-то из моих знакомых, ему всегда удавалось придать своим прекрасным чертам выражение неизбывной скуки.
– Он и правда придурок, – согласилась я.
– Тогда в чем его привлекательность?
– У него огромный член.
Раузер рассмеялся.
– Послушай, Кей. Извини за вчерашнее. Просто я… Я не знаю. Я не хотел срываться на тебе, понимаешь?
Именно в такие моменты эти маленькие жесты раскрывают истинную суть Раузера. Он появлялся с коробкой еды навынос или звонил, чтобы просто узнать, как у меня дела, а затем, в разгар напряженного расследования, терпеливо выслушивал мои нудные объяснения о том, как прошел мой день. Он был очень милым, и я была рада, что он все-таки позвонил.
– Черт, – сказал вдруг Раузер. – Мне пора, Стрит.
Глава 8
Не знаю, как долго я спала, когда зазвонил мой мобильный. Белая Мусорка лежала у меня на груди. Обычно я не возражаю, но в последнее время у нее вошло в привычку ложиться не тем концом, так что, проснувшись, я имела удовольствие лицезреть ее зад. Из моего телефона вырвалась песня «Dude» группы «Аэросмит» – рингтон, который я выбрала для Раузера. Не будучи до конца уверена, что он полностью оценит юмор, я не стала ему этого говорить.
– Ты в порядке? – спросила я, глядя на часы у кровати. Три часа ночи.
– Я получил еще одно письмо. Этот тип просто чокнутый, Кей.
Я молчала.
– Кей? Ты там спишь?
– Да, – солгала я. Честно говоря, я не была уверена, чего мне хочется больше: броситься на помощь или же бросить трубку. В прошлом я пыталась, хотя и без особого успеха, установить границы между его работой и моей жизнью, а также понять, где этим двоим – работе и личной жизни – нормально встречаться, а где нет, но я знала, что подаю смешанные сигналы. Полицейская работа затягивала меня, как наркотик, как теплая лимонная водка. Я одновременно и любила, и ненавидела то, чему училась всю мою жизнь.
– Я отправлю тебе факс, ладно? Просто, пожалуйста, посмотри на это. Я не буду просить тебя снова, но сегодня вечером мне нужен твой мозг. Он дал нам временну́ю шкалу. Три дня, и он совершит новое убийство.
Я дала себе секунду, чтобы осознать этот новый ужас, затем села в постели и вновь представила себе снимки сцен убийства: Лэй Кото на кухонном полу, Боба Шелби и Алишу Ричардсон, Энн Чемберс, замученную и убитую в комнате студенческой общаги. Я вновь подумала об их крови, об их смертном часе.