и потупился.
Второй просто толкнул Юрека в спину и, убедившись, что бурсак влетел внутрь, захлопнул за ним дверь.
В церкви горели свечи. Юрек мотнул головой – снова зачесалось скакнуть в вирт и взглянуть оттуда, до того нелепо смотрелись эти налепленные на все относительно ровные поверхности желтые столбики. Потянул носом. Пахло горячим, наверное, расплавленным воском или парафином, из чего их там сейчас делают. Еще чем-то приторно-сладким. Ладаном? Со стен смотрели суровые лики святых, купол терялся наверху, в темноте, не рассмотришь, что там изображено.
Крепкий гроб номер два стоял неподалеку от кафедры, прямо на полу. Цветов на нем не было, никаких украшений, только дерево и простые металлические ручки.
Юрек прошелся туда-сюда, прислушиваясь к скрипу половиц. Когда он проходил мимо, огоньки свечей начинали мерцать, лица на иконах, казалось, морщились и провожали укоризненными взглядами. Чего, мол, сюда приперся, богохульник, со своими языческими девайсами? Не видишь, хороним девушку стройную, девушку бледную, к тому же талантливого дизайнера.
Нет, правда талантливого.
Юрек успел посмотреть некоторые ее работы. Галина дизайнила хюгге, у нее был сверхактуальный стиль – помесь славянского и скандинавского, сейчас такой фьюжн на пике моды. Она не просто выстраивала интерьер вирт и реальных жилищ, она вселяла душу, настроение, она строила жизнь тех, кто покупал ее работы. Ни одного самоубийства в ее домах, что, учитывая средний уровень по городу, уже само по себе достижение.
Все это мало вязалось с мертвой ведьмой и картиной из дерьма и крови, со спятившими взрослыми и детьми.
Печально.
Выбросы всегда печальны.
Юрек пожал плечами и достал из кармана пачку мела.
Древние десенситезаторы, если верить книгам и кинематографу, не отличались глубоким умом. С упорством, достойным лучшего применения, они очерчивали кругом себя и всегда почему-то из этого круга выходили, тут и сказочке конец. Примерно в таких терминах это и обрисовывал им Николай Ефимович Ищенко, преподаватель фольклористики. Но одно дело сидеть в аудитории и вполуха слушать лекцию, а в основном, конечно, резаться в «Дес Метал 4 – Сумерки Богов» в вирте со своим трайбом, другое – оказаться в такой вот деревянной трухлявой церкви со всеми ее сквозняками, скрипами, тенями и непонятными запахами. И конечно же с гробом. Только тут Юрек наконец-то осознал. Действительно, стену очень хотелось выстроить, в первую очередь – вокруг себя. Оградить, затаиться в надежном месте. А надо было – вокруг гроба.
Юрек расчехлил колонку. Колонка настроилась сама, оценив площадь и высоту помещения, расположение объекта и прочие детали. Колонке предстояло начитывать то, что селяне считали главами Священного Писания. На самом деле это был код, для реала в основном звуковой, для вирта – визуально-цифровой. Юрек не раз видел проекцию работающей колонки в вирте – эдакий световой цилиндр, по стенкам которого бегут рисунки и письмена, обладающие смыслом лишь для объекта. Для выброса. Для отколовшегося