энергии. Это будет превосходно. Но может статься, что они одновременно впадут в полное изнеможение. В таком случае не следует предаваться отчаянию, а нужно, не теряя веры, ждать, когда трудный период кончится. Несмотря на неопределенность этих слов, их значение более или менее понятно.
– Не знаю, о чем теперь думать, – сказал Камье, – а потому отворачиваюсь.
– Похоже, развиднелось, – сказал Мерсье.
– Солнце наконец проглянуло, – сказал Камье, – чтобы мы могли полюбоваться, как оно закатится за горизонт.
– Меня всегда так волнуют, – сказал Мерсье, – эти долгие зори, играющие тысячами красок.
– Трудовой день окончен, – сказал Камье. – Кажется, будто чернила брызжут с востока и затопляют небосвод.
Зазвонил колокол, возвещавший закрытие.
– Мне чудятся, – сказал Камье, – смутные и пушистые призраки. Они витают вокруг нас, издавая глухие стоны.
– И впрямь, – сказал Мерсье, – с самого утра за нами следят соглядатаи.
– Неужели теперь мы останемся одни? – сказал Камье.
– Я никого не вижу, – сказал Мерсье.
– Раз такое дело, отправимся в путь вместе, – сказал Камье.
Они вышли из убежища.
– Рюкзак, – сказал Мерсье.
– Зонтик, – сказал Камье.
– Плащ, – сказал Мерсье.
– Он у меня, – сказал Камье.
– А больше ничего? – сказал Мерсье.
– Больше ничего не вижу, – сказал Камье.
– Пойду поищу, – сказал Мерсье. – Постереги велосипед.
Это был дамский велосипед, к сожалению, без ручного тормоза. Чтобы затормозить, надо было крутануть педали назад.
Сторож со связкой ключей в руке смотрел им вслед. Мерсье держался за руль, Камье за седло.
– Убийцы, – сказал сторож.
II
Витрины озарялись, другие витрины гасли, смотря какая витрина. Скользкие улицы заполнялись толпой, спешившей, судя по всему, к определенной цели. Воздух был пропитан каким-то яростным и усталым комфортом. Если закрыть глаза, не слышно было ни одного голоса, только безбрежное шарканье ног. В этой тишине поспешающих орд они, как могли, шли вперед. Они шагали по самой кромке тротуара. Впереди Мерсье, держась за руль, позади Камье, держась за седло, а велосипед катился в кювете рядом с ними.
– Ты мне больше мешаешь, чем помогаешь, – сказал Мерсье.
– Я не стараюсь тебе помочь, – сказал Камье, – я стараюсь помочь себе.
– Тогда ладно, – сказал Мерсье.
– Мне холодно, – сказал Камье.
И в самом деле, было холодно.
– И в самом деле холодно, – сказал Мерсье.
– Куда мы идем таким уверенным шагом? – сказал Камье.
– По-моему, мы движемся в сторону канала, – сказал Мерсье.
– Уже? – сказал Камье.
– Возможно, нам понравится, – сказал Мерсье, – идти бечевой, не отклоняясь ни вправо, ни влево, пока не наскучит. Чтобы впереди, смотрим мы на них или нет, призывно сияли меркнущие огни, которые нам столь