не включился Жора.
– Они такие же самовлюбленные болваны! – сказала Шито-Крыто и удалилась в своей непредсказуемой манере.
Жикин проводил ее задумчивым взглядом.
– Блин, злопамятность какая! Ну не хотел я тогда на свидание опаздывать. Случайно так вышло! – буркнул он.
Тренировка была просто чудовищно сложной. Соловей принадлежал к той породе беспокойных тренеров, которые пребывают в состоянии вечного эксперимента так же, как иные лопухоиды находятся в состоянии непрерывного гриппа. Он разбил команду на тактические пары и заставил выполнять сложные фигуры, отдавая пас в высшей, непредсказуемой для противника точке траектории. Сначала ни у кого ничего не получалось. Даже у Тани мяч летел совсем не туда, когда она бросала его в той самой высшей, замирающей точке. Встречный ветер не пускал из груди дыхание, от скорости трибуны смазывались, а поле внизу казалось не крупнее ладони. К тому же нередко мяч приходилось отсылать в положении, когда во время мертвой петли небо и земля коварно менялись местами и соскальзывающие колени едва держались за контрабас.
Сердитому Демьяну Горьянову, которого Соловей по туманным для Тани причинам назначил ей в напарники, всякий раз приходилось гнаться за ускользнувшим мячом непонятно куда.
– Гроттер, ты вообще в состоянии хоть куда-нибудь попасть? Тебе очки выписать? Ты не стесняйся, скажи! – вопил Горьянов.
Под конец Таня сообразила, что делает ошибку, пытаясь бросить мяч. В высшей точке траектории мяч следовало просто ронять, придавая ему направление и добавляя заклинание заговоренного паса.
– Труллис-запуллис! – шепнула она и, проверяя свое предположение, совсем без силы пустила пламягасительный мяч в направлении Горьянова.
Попала она или нет, она не видела. Таня только осознала, что мяч куда-то просвистел, а в следующую секунду ей уже пришлось выходить из виража. Когда небо с землей вновь послушно встали на свои места, Таня обнаружила, что Горьянова в воздухе нет. Удивленная, она снизилась. Демьян, зеленый от злости, медленно покачивался на платке-парашюте, а из песка надгробным памятником торчала труба его пылесоса.
– Ну как тебе пас? – подлетая, спросила Таня у Горьянова.
Демьян молча отвернулся, а вскоре, откопав пылесос, попросил Соловья больше не ставить его в пару с этой психованной.
– А с кем тебя поставить? Хочешь с Феклищевой? – с издевкой предложил Соловей.
– Только не с Машкой! У нее крокодил какой-то неадекватный. Я ему не нравлюсь! Лучше уж с Лотковой! – с мечтательным блеском в глазах сказал Горьянов.
– Ага. Чтоб у нее русалочья чешуя в пылесосе протухла! Горьянов, держись от Катьки подальше, если не хочешь, чтобы твоя фамилия стала говорящей! – заявил Баб-Ягун.
– Ой, как страшно! У меня коленки от страха стучат! – сказал Горьянов, однако к идее работать в паре с Лотковой больше не возвращался.
Завершилась тренировка небольшой игрой – старая команда Тибидохса сражалась против новой. Играли по упрощенным