Ты не хочешь рассказать, по какой причине решила потренироваться ночью в стрельбе?
– Кто-то проник на территорию, – объявила я будничным тоном. – Я увидела ее на мониторе охранной системы.
– Ее?
Я не сочла этот вопрос невольным проявлением сексизма, я и сама была удивлена.
– Нет смысла вызывать полицию, – продолжила я, – если я прекрасно смогла и сама ее прогнать.
– Ради бога, скажи, что никого не пристрелила.
– Не говори ерунды, я выстрелила в воздух, просто чтобы ее спугнуть. Она наверняка пробежала мимо тебя.
Он на мгновение задумался, словно пытался вспомнить, не видел ли чего-то необычного. Наконец кивнул и предложил:
– Давай я сделаю чай.
Мы только что пили чай, но мысль была неплохая. Понадобилось время, чтобы привыкнуть к образу живущей в одиночестве вдовы, но я с этим смирилась. Я предпочитала собственные мысли, чем досужую болтовню, и, конечно, не нуждалась в собаке для прогулок или кошке, которая соперничала бы с моей необщительностью. Но время от времени я наслаждалась обществом родственников. Меня утешали общие воспоминания, понятные только нам шутки, несдерживаемый смех. Настойчивое желание детей отказать мне в таком утешении было одной из главных причин моего вечно плохого настроения. Конечно, на втором месте после причины, по которой они мне отказывали.
Загудел чайник, и через мгновение появился Нейтан с двумя чашками. При виде него я улыбнулась. Я уже перестала сетовать на то, что Нейтан не мой ребенок, решив радоваться, что хоть кто-то ведет себя, как подобает сыну.
Нейтан поставил чашки на блюдца. Но, садясь, он замер на полпути.
– В чем дело? – спросила я.
– Ты не слышала?
– Что именно?
– Тсс! – Он встал и застыл.
Я услышала уханье совы. Гул камина. И биение сердца, отдающееся в затылке. А потом услышала кое-что еще. Какое-то царапание, будто когтями по двери.
– Что это? – прошептала я, и Нейтан поднял палец, призывая к молчанию.
Звук прекратился. А потом царапанье возобновилось. И вновь затихло.
– Думаешь, кто-то пытается забраться в окно?
– Оставайся здесь, – приказал он. – И не вздумай меня пристрелить!
Я бы предложила ему револьвер, но знала, что он не возьмет. Совершенно очевидно, Нейтан никогда не стрелял, и револьвер в руке испугает его сильнее, чем любой взломщик.
– Нейтан, стой! – прокричала я и на цыпочках подошла к камину за чугунной кочергой.
Я протянула ее Нейтану, и он одобрительно кивнул. Парадная дверь скрипнула на старых петлях, и племянник выскользнул наружу.
Мой взгляд остановился на револьвере. Трясущимися руками я схватила его со стола и прицелилась в дверь. Услышала стон ступеней на крыльце и шорох листьев под подошвами. И тишина.
Я подождала, пока секундная стрелка старинных часов с боем отмерит целую минуту. И еще одну. Я ощущала тяжесть револьвера в руке, но не опускала его. Я не взвела курок, только поставила на него большой палец. Конечно, я не Джон Уэйн