встречу жениха и невесты.
«Людовик не будет толстым, – мысленно уверяла себя Алиенора, стараясь приободриться. – Все это устроено ради общего блага». Но внутри у нее разрасталась тянущая пустота, потому что она не чувствовала никакого блага, а лишь все дальше уплывала от знакомых берегов.
Петронилла, пританцовывая на цыпочках, подбежала к сестре, потеснив ее у окна. Такой оживленной Алиенора не видела ее с тех пор, как умер отец. Сначала сестра расстроилась, услышав новости о свадьбе, но вскоре ее охватило радостное волнение, вызванное приготовлениями к празднику. Петронилла обожала изысканные наряды, веселье и развлечения и с удовольствием предвкушала предстоящие торжества.
Архиепископ и дядя Алиеноры высадились на противоположном берегу реки, и слуга поспешил к большому сине-золотому шатру. Вскоре оттуда вышли пышно разодетые придворные.
– Как ты думаешь, кто из них Людовик? Кто? – Петронилла едва не вывернула шею.
Алиенора покачала головой:
– Не знаю.
– Вон тот – в синем! – Петронилла, указывая, вытянула руку.
Алиенора видела иерархов церкви в сверкающем облачении и дворян – некоторые из них были в синем, но находились слишком далеко, чтобы рассмотреть лица.
Гости скрылись под пологом на палубе, баржа отчалила от берега. В отличие от сестры Алиенора смотрела на скользящие по воде корабли, будто наблюдала вторжение, а не радостное приближение жениха и его свиты.
К тому времени когда баржа пришвартовалась под высокими стенами дворца Омбриер, Людовика уже чуть ли не тошнило от страха. Посланники твердили ему, как прекрасна, грациозна и скромна его будущая невеста, но что мешало им солгать? Он держал себя в руках и надеялся, что его страх останется незамеченным. Отец дал ему важное поручение, и он обязан выполнить его как мужчина.
Из-за сильной жары было трудно дышать. Людовику казалось, что он ощущает на губах вкус нагретой солнцем парусины полога, чувствует, как она липнет к горлу. Архиепископ Жоффруа Бордоский словно таял на глазах, из-под украшенной драгоценной вышивкой митры капли пота катились по его красному лицу. Людовика он приветствовал с серьезностью и почтением, а аббата Сугерия, который был его старым другом и союзником, с улыбкой.
Сенешаль Людовика, Рауль де Вермандуа, вытирал затылок шелковым клетчатым платком.
– Не припомню такого жаркого лета, – сказал он, тщательно вытирая кожаную повязку на левом глазу.
– Во дворце вас ждет приятная прохлада, господа, – сказал архиепископ. – Омбриер был построен давным-давно как убежище от летнего зноя.
Людовик взглянул на уходящие ввысь стены. Дворец Тени, или дворец Теней. В название можно вложить не один смысл.
– Будем рады прохладе, архиепископ, – ответил он. – По дороге сюда мы порой скакали после наступления сумерек и при свете луны, чтобы спастись от жары.
– О да, – признал Жоффруа, –