что с ними связано, включая Маэстро. Свою ненависть я выражала в рисунках, изображая всё подряд. Вот почему альбом для рисования занял почётное место рядом с моей кроватью.
– Я скоро вернусь, нонни. – Сунув деньги в карман, я повязала голову одним из платков нонни и водрузила на нос роскошные солнечные очки «кошачий глаз», которые купила мне мама. В таком виде я была похожа на актрис из чёрно-белого кино – Одри Хёпберн и Лорен Бэколл. Мама любила старые фильмы.
«Какие элегантные актёры! – восхищалась она, обнимая меня, когда мы сидели на диване и потягивали молоко через изогнутые соломинки. – Как изысканно они говорят и одеваются. Это просто мечта».
«Ага». – Я не очень понимала, что такого особенного в Кэри Гранте. Если честно, мне казалось, что говорит он довольно комично. Но вслух я произносила то, что мама хотела услышать.
Теперь от воспоминаний об этом меня слегка мутило. Как я могла не догадываться об очевидном – что однажды она оставит меня?
Я закрыла глаза и представила, как комкаю эту мысль и выбрасываю её из головы. Злиться на маму я не любила, словно она могла это почувствовать. Как будто она была готова вернуться к нам и уже стояла за дверью со своим чемоданом, но, ощутив мой гнев, могла передумать и уйти, на сей раз навсегда.
Легче было срывать досаду на Маэстро. В конце концов, если бы не он, мама, может, и осталась бы.
– Куда ты, Омбралина? – спросила нонни, когда я направилась к двери.
– В магазин.
Если Маэстро не в состоянии о нас позаботиться, придётся мне взять заботы на себя. И раз он не способен обеспечить нас настоящим домом, я сделаю всё возможное, чтобы навести уют.
Рядом с Арлингтон-авеню, на Кларк-стрит, находилось благотворительное заведение с бесплатной столовой, складом подержанной одежды и дешёвым продовольственным магазином, где был отдел хозтоваров. Я быстро прошмыгнула туда, прячась под платком и за очками: нельзя, чтобы кто-нибудь узнал меня там. От одной только мысли, что приходится посещать такие места, хотелось устроить погром или, наоборот, завернуться в мамино одеяло и не высовывать носа на улицу.
Я никогда ещё не посещала подобные заведения, и никто из моих знакомых тоже. Через два дня мне придётся возвращаться в школу девочкой, которая делает покупки в секонд-хенде. Как будто мало того, что мой отец сходит с ума, что я всё время рисую сумасшедшие наброски и живу в филармонии, как какое-то приблудное животное.
И что моя мама ушла из семьи.
Глава 2
Сентябрь
Вот что я купила в благотворительном магазине на Кларк-стрит:
1) упаковку разноцветного картона для украшения наших уродливых серых стен;
2) суп, макароны, молоко, хлеб и пакет картошки;
3) две пары резиновых шлёпанцев для нас с нонни, чтобы ходить в душ в другую благотворительную организацию, расположенную в двух кварталах от филармонии (в Эмерсон-холле душа не было, только унитазы с ржавчиной под ободком);
4) для