покажет», – подумал Гроссман и продолжил чтение написанной для него речи:
– И в заключение я скажу, все то, что я читал сейчас с этой высокой трибуны – это не пустой звон – это звучит набат – набат о спасении наших душ, и душ наших потомков! И звучит этот набат все громче и громче. Так неужели же мы его не услышим? – Гроссман сделал паузу: то, что было написано дальше, он читать не собирался. – Нет, этого я читать не буду! – возмущенно пробубнил профессор. – Это, вообще не лезет ни в какие ворота! Такое я мог бы сказать на вечеринке со своими друзьями, и то, перед тем должен буду принять изрядную дозу спиртного, но говорить это здесь… Какое я имею право предрекать конец света? Нет, этого я говорить не стану!
«Нет, станешь! – тут же зазвенело в ушах, и тон сказанного был таким, что Гроссману стало не по себе. – Ну, говори же! Не молчи! И тебе воздастся!»
Профессор уже не соображал что делает – он уже был, как зомби.
– Если люди не предпримут серьезных шагов, и не изменят своего отношения к природе, если все останется так, как есть сегодня, то конец времен неизбежен, скоро наступит расплата, – прочитал Гроссман. – Но у людей еще есть шанс на спасение. Чтобы избежать катастрофы, с завтрашнего дня надо снизить добычу нефти, настолько, чтобы в течение года это снижение составило десять процентов, а через два года – уже двадцать процентов. Надо прекратить выбрасывать отходы в окружающую среду, во все водоемы, включая даже маленькие болота. Иначе наша цивилизация прекратит свое существование – вымрет от эпидемий. Никому не удастся спрятаться в бункерах и отсидеться, дожидаясь лучших времен, вымрут все.
Вот так, уважаемые дамы и господа! Я закончил… Теперь все зависит только от вас – от того, как вы воспримите и как преподнесете обществу сказанные мною слова. Профессор сошел с кафедры и направился к своему месту. Зал молчал. Через минуту он взорвался аплодисментами, все аплодировали профессору стоя. Аплодировали долго, до тех пор, пока профессор не сел на свое место, и даже после того.
А в голове Гроссмана, приглушая звучание аплодисментов, все еще звенели слова: «И да будешь ты проводником в руках Божьих… и будешь ты вознагражден за спасение душ невинных!»
Конференция закончилась. Профессор вышел из конференц-зала.
Ни после одного доклада в своей жизни Гроссман не чувствовал себя таким уставшим, как сейчас. Но в тоже время его переполняла гордость за то, что он не смалодушничал, не испугался, и выполнил наставления загадочного старца, а может быть, и исполнил волю Самого Господа. Теперь его совесть была чиста – он сделал все, что от него зависело. Хотя, когда он читал доклад, он не был полностью согласен с тем, что было в нем написано.
«Но все… все уже позади!.. Зал воспринял сказанное мной на ура, значит, это не выглядело глупо, а совсем наоборот. – Гроссман расправил плечи и бодро зашагал по улице. – Но все же!.. Кто и когда подменил мне папку? Может быть, в то время, когда перед самым выходом из номера я зашел на минутку в ванную? Другого времени не было,