Муж десять лет на диване пролежал. Я прихожу с работы – он спит с книгой в руке. «Что делаешь?» – «Бр-р… – глазами хлопает. – Читаю…» Потом пить начал, с друзьями болтаться. Я в календарике стала обводить черным дни, когда он пьет. Сплошные червяки месяцами… Я ему скандалов не устраивала – крика не выношу с детства. Отец – военный – лупил нас с братом шлангом от стиральной машины, орал, топал ногами. На физкультуре было не раздеться – вся спина в синяках. Я – когда замуж выходила, решила, что в моем доме криков и скандалов никогда не будет. Стала писать мужу письма и оставлять по утрам. Твоя мать не имеет масла на хлеб, наши дети ходят голодные, постоянно занимаем деньги, а ты, здоровый мужик, лежишь целыми днями на диване или пьешь с друзьями. Дверца шкафа полгода болтается! Я по вечерам халтурю – возьми хотя бы хозяйство на себя, приготовь с детьми уроки. А ему все трын-трава. «Я инженер, а не домашняя хозяйка». Мы с ним шли в разных направлениях.
Хотела развестись, но детей пожалела. Решила – уедем. Брат в Чехословакии служил, обзавелся друзьями-чехами, они нам дом на всю семью присмотрели. Все продали, перебрались. Еще ничего в доме не было, купила пианино – отправила дочку в музыкальную школу. Самой учить сил не было.
– А как мы первую зиму пережили! Кошмар!
Оксана быстро сходила в душ и ополоснула липкие пальцы. Медведеву показалось, что он знает ее давно, он мог встречаться с ней в стройотряде, она могла учиться в соседней группе или он заходил к ней в общежитии за тарелкой в новогодний вечер, а потом они играли в снежки и пели под гитару.
– Морозы для Чехии ударили небывалые, такой зимы никто не помнит. Матвеич – мамин муж – уехал в Белоруссию. «Вы, – говорит, – здесь ничего не делайте, только печки топите. Если что – звоните…» И тут началось! У Игоря желтуха, дочка Светка с аппендицитом, у мамы на нервной почве ноги стали отниматься – ездит в колясочке, в больницу не хочет. Виталька учится в Праге – у него там свои проблемы. И я одна – как стойкий оловянный солдатик. Парового отопления еще не было – три кафельные печки. Дрова на растопку колю, уголь ведрами ношу, надо так растопить, чтобы до прихода с работы не погасло, – кошмар! Маму покормить надо, собаку с кошкой надо, своих в больнице навестить надо, к шести утра по морозу через весь поселок бегом – не дай бог на работу опоздать… Мама уснет, я ночью сяду в гостиной, возьму несколько аккордов и смотрю в окно на заснеженный сад – слезы капают…
– А муж? – Теперь Медведев взялся очищать мандарины.
– Он еще осенью в Прагу перебрался. Устроился на завод камень резать. Свои триста долларов получает, живет в общежитии и ходит по вечерам в господу пиво пить. Но мы и сами с усами. Могу показать, что сейчас имеем. – Оксана нашла глазами сумочку, брошенную на кровать, и вытянула из нее пухлый фотоальбомчик.
Сад, газон. Белый дом в три этажа. Беседка. Летняя кухня под черепичной крышей. Мать с букетом цветов в лоджии. Лысоватый здоровяк с армейской выправкой и масляными глазами гуляки наливает в фужер шампанское. Брат