нее получился бы недурной детектив. Во всяком случае, с работой ногами она справилась неплохо.
– За мной следили, – объяснила она наконец. – Я испугалась.
– Следили?
Чувство досады сменилось у Ребуса любопытством.
– Двое мужчин. Мне показалось, что их было двое. Они ходили за мной несколько часов. Я увидела их на Принсес-стрит. Они все время шли позади меня, наверняка поняли, что я их заметила.
– И что потом?
– Я оторвалась. Вошла в «Маркс и Спенсер», перебежала со всех ног к выходу на Роз-стрит и заскочила в уборную ближайшего паба. Просидела там около часа, а потом двинулась сюда.
– Почему ты не позвонила?
– У меня нет денег. Потому я и отправилась на Принсес-стрит.
Она устроилась в его кресле, свесив руки через подлокотники. Он кивнул на пустой бокал:
– Еще?
– Спасибо, нет. Вообще-то, я бормотуху не пью, просто страшно пересохло горло. Я бы выпила чашку чаю.
– Чаю так чаю.
Как она назвала «Шато Потансак»? Он пошел на кухню, думая не столько о чайнике, сколько об истории Трейси. На одной из полупустых полок нашлась неоткрытая коробка чая в пакетиках. Свежего молока в доме не было, но на дне какой-то банки оставалась ложка сухих сливок. Сахар… Из гостиной донеслась громкая мелодия: «Белый альбом». Он даже не помнил, что у него есть этот диск. Открыв ящик в поисках ложки, он обнаружил несколько пакетиков сахара, захваченных когда-то из буфета в участке. Чайник закипал.
– Вот это квартира!
Он почти испугался, настолько отвык слышать голоса в своем доме. Прислонившись к дверному косяку, она смотрела на потолок.
– Большая?
– А то нет? Вы посмотрите на эти потолки! У Ронни я доставала до потолка рукой.
Встав на цыпочки, она помахала рукой в воздухе. Ребус подумал, что, пока он охотился здесь за пакетиками чая и сахара, она могла закинуться содержимым какого-нибудь менее безобидного пакетика. Трейси поняла его мысль и улыбнулась.
– Я просто немного расслабилась, – пояснила она. – Страшно устала от этой беготни да и струсила, честно сказать. А у вас так хорошо.
– Как выглядели те двое?
– Трудно сказать. Пожалуй, похожи на вас. – Она опять улыбнулась. – Один с усами… Довольно толстый, с лысиной, но не старый. А второго не помню. Какой-то незапоминающийся.
Ребус налил в чашку кипятка и положил пакет чая.
– Молоко?
– Нет, только сахар, если есть.
Он показал ей сахар из полицейского буфета.
– Отлично.
Вернувшись в гостиную, он подошел к проигрывателю и выключил его.
– Прошу прощения. – Она снова уселась в кресло и поджала под себя ноги, отхлебывая чай.
– Я давно хочу выяснить, слышат ли мою музыку соседи, – пояснил Ребус, словно извиняясь за свой жест. – Стены довольно толстые, а перекрытия – нет.
Она кивнула и подула на горячий чай, от которого ей в лицо поднимался пар.
– Итак, – произнес Ребус, вытаскивая