ее.
Ему отвечают обычным припевом:
– Для этого не надо быть большим пророком.
– Пусть так. Но, может быть, надо быть даже немного больше, чем пророком, для того чтобы сказать вам то, что мне надо сказать. Знаете ли вы, какие непосредственные следствия будет иметь эта Революция для каждого из вас, собравшихся здесь?
– Что же? Посмотрим, – сказал Кондорсэ со своим надменным видом и презрительным смехом: – Философу всегда бывает приятно встретиться с пророком».
– Вы, monsieur Кондорсэ, вы умрете на полу темницы; вы умрете от яда, чтоб избежать руки палача, от яда, который вы будете всегда носить с собой, – в те счастливые времена.
Сперва полное недоумение, но потом все вспоминают, что милый Казот способен грезить наяву, и все добродушно смеются.
– Monsieur Казот, сказка, которую вы здесь нам рассказываете, далеко не так забавна, как ваш „Влюбленный дьявол“. Но какой дьявол вплел в вашу историю эту темницу, яд, палачей? Что же общего имеет это с философией и царством разума?
– Это совершится именно так, как я говорю вам. И с вами так поступят. Во имя философии, человечества, свободы и именно при царстве Разума. И это будет, действительно, царство Разума, потому что Разуму будут тогда посвящены храмы, и во всей Франции тогда даже и не будет иных храмов, кроме храмов Разума.
– Только я клянусь, – сказал Шамфор со своей саркастической улыбкой, – что вы-то уж не будете одним из жрецов в этих храмах.
– О, я надеюсь. Но вы, monsieur Шамфор, который был бы вполне достоин быть одним из первосвященников, вы разрежете себе жилы двадцатью двумя ударами бритвы и тем не менее умрете только много месяцев спустя.
Все снова переглядываются и смеются.
– Вы, monsieur Вик д'Азир, вы сами не вскроете себе жил; но после шести кровопусканий в один день и после припадка подагры вы умрете в ту же ночь. Вы, monsieur Николаи, вы умрете на эшафоте. Вы, monsieur Бальи, – на эшафоте; вы, monsieur Мальзерб, – на эшафоте…
– Ну, слава Богу, – говорит Руше, – кажется, monsieur Казот рассержен только на Академию. Он устраивает страшную резню, а я – хвала небу!..
– Вы! Вы умрете также на эшафоте.
– О! да он решил всех нас перебить, – кричат со всех сторон.
– Не я судил так…
– Ну, в таком случае мы будем под игом турок или татар…
– Нисколько… Я вам сказал – вами будет править одна Философия, один Разум. Те, кто с вами будут поступать так, – все они будут философами, и в устах их будут звучать те же слова, те же фразы, что вы говорите здесь, они будут повторять ваши афоризмы и цитировать, как и вы, стихи из Дидро.
Присутствовавшие шептали друг другу на ухо: „Разве вы не видите, что это сумасшедший?“ (так как он все время сохранял полную серьезность).
– Разве вы не видите, что он смеется? Ведь вы знаете, что он всегда вводит фантастический элемент в свои шутки.
– О! да, – подхватил Шамфор, – но фантастика его не очень-то весела. Он только и думает, что о виселицах. И когда все это произойдет?
– Шести