безграничным доверием к вечноотсутствующей реальности. Для этого тоже требуется особый талант.
Музыкальная метафора в притче Чжуан-цзы заслуживает особенного внимания. Ритм есть самый верный признак событийности, составляющей саму природу жизни. Он не принадлежит ни идеальному, ни физическому миру, но преобразует одно в другое, связывая несвязуемое, открывая сознание неисповедимой бездне превращений. Истинный героизм китайского стратега не проявляется на поле брани. Он сокрыт в глубине его сердца. Это мужество предстояния перед несотворенным зиянием бытия.
Множество признаков указывает на то, что наследие китайской стратегии становится весьма актуальным в современном мире. Достаточно указать на быстрорастущее значение так называемых тотальных и информационных войн, которые предрешают исход противостояния еще до начала боевых действий или вовсе делают их излишними. Очень может быть даже, что в условиях анархии, сопутствующей информационной, или «постмодернистской», цивилизации, война вообще становится бессмысленной или даже невозможной. Это обстоятельство лишь с еще большей ясностью раскрывает глубинный смысл войны как способа сохранения жизненной целостности существования и, следовательно, как духовного испытания. Если человечество приходит к пониманию того, что боевые действия становятся ненужными, то не менее важно осознать и то, что главное условие победы в соответствии с идеальной стратегией, предлагаемой китайской мыслью, – это духовные качества победителя. Победа достается более достойному, более нравственному сопернику – вот один из самых примечательных уроков китайской стратегической науки. Это как нельзя более простой урок: побеждает тот, кто может водворить «сердечное общение», «сердечное понимание» между людьми.
Настоящая победа приходит после боя. Значит, она может прийти и вместо боя.
Гуй Гу-цзы
Предисловие
Автор трактата «Гуй Гу-цзы» – один из самых таинственных персонажей в истории китайской философской литературы. Ни имя его, ни место, где он родился или жил, ни какие-либо другие обстоятельства его жизни неизвестны. Полная и, в общем-то, редкая для Китая анонимность. Его литературный псевдоним, давший название трактату, означает буквально Ученый Чертовой долины. Прозвище не только колоритное, но и в своем роде примечательное и даже типичное: в древних сказаниях упоминается некая Чертова долина, где прародитель китайской цивилизации Желтый Владыка – личность совершенно мифическая – нашел драгоценный треножник, ставший символом его власти. Впрочем, местонахождение этой долины тоже неизвестно. В древних источниках указаны не менее пяти мест, носивших такое название, – все в разных областях Китая. Согласно одному из разъяснений, эту долину или, скорее, горное ущелье прозвали так потому, что дорога туда была трудна и опасна. Но само ущелье виделось авторам сказаний очень красивым, с чистым водным