в далекую страну – Сибирь; мы остановились в городе Челябинске.
Тут мы завели кое-какое хозяйство, и жизнь пошла немного лучше, но часто я вспоминал свою мать, и свою родину, и своих товарищей, и мне становилось скучно. Я стал ходить в школу. С родины известий не было никаких. Я стал помогать отцу в разных нетяжелых работах. Так мы жили здесь хорошо до 1918 года.
В 1918 году настал страшный голод, и жизнь наша пошла иначе. Мы стали голодовать, хлеба у нас совсем не стало, и мы стали получать в кооперативе на весь день три четверти фунта черного хлеба. Необходимо было ездить за хлебом; при этом мне пришлось проехать всю Сибирь, начиная от моего города Челябинска до Иркутска.
В этом путешествии я узнал эту страну, ее богатства и ее жизнь. Но вот настал 1919 год. Люди стали умирать с голоду, и ни у кого не стало хлеба. Мы тоже стали терпеть голод. Все хозяйство, которое было заведено за четыре года, мы стали продавать, потому что нужно было чем-нибудь питаться. В школу я не стал ходить. Голод стал истреблять всех, и не только людей, но даже домашних животных, начиная от коровы и кончая кошкой. Люди стали есть то, что они никогда и не думали есть: мясо ели собачье и кошачье, вместо хлеба стали есть землю и разную траву; из них я помню два сорта: лебеду и бересту. В таких условиях приходилось жить не только нам, но и всем крестьянам и городским людям.
Настал 1921 год. Голод не перестал. В это время мой папа захворал с голоду болезнью – цынгой. Так как я был самый старший, то мне надо было лечить папу и зарабатывать на питание для отца, сестры и брата. Трудно стало жить нам, а мне еще труднее. Сколько я ни бился и ни старался, вылечить отца мне не удалось. И вот в день 1 мая люди стали праздновать рабочий праздник; а у меня в этот день случилось несчастье. Отец мой, пролежавши два месяца, не мог дальше вытерпеть и умер 1 мая 1922 года. Мне тогда было 14 лет и мне пришлось его похоронить. При похоронах участвовали моя сестра и брат и еще знакомые.
По смерти отца осталось хозяйство – две лошади и корова; всем им нужно было дать есть и пить, но когда совсем не стало нисколько хлеба, мне пришлось продать одну лошадь, а потом и корову. Жизнь моя стала ужасно тяжела, я не знал, что делать и как мы трое будем жить. Но нашлись у нас добрые соседи, которые стали нам помогать. Сестра моя была младшая, и ее взяла одна знакомая учительница и увезла в город Киев. Мы остались только двое с братом; нам еще стало скучнее, чем было прежде. Доехала ли она или нет – неизвестно; я никакого известия не имею и до настоящего времени. Голод не переставал, кроме того, в народе стали распространяться тиф и холера. Эти два врага еще хуже стали губить людей. От тифа народ умирал целыми сотнями. Но больше всего умирали на вокзалах и по детским домам, по общежитиям, а о больнице и говорить нечего. Вначале я его страшно боялся, тифа, но потом так привык, что стал и сам ходить смотреть на умерших, нет ли кого знакомого. Но это не привело к доброму. Я захворал тифом; я не знаю, как я захворал и как меня привезли в больницу. По рассказу брата, меня привезли на санитарном автомобиле и положили. Моего