рядом с постелью. Немного подумала и снова вынула потрёпанную синюю тетрадь в линейку. Поглядывая то на мужа, то в тетрадь, снова начала читать.
Я, Жюльетт Ривейра, урождённая Боретур, будучи в здравом уме и трезвой памяти, пишу эти воспоминания о событиях, которые, как мне казалось ещё недавно, ушли и никогда не вернутся. То моё впечатление было обманчиво: тень недавней войны снова и снова нависает над нами, и люди вокруг меня делают те же ошибки, что и прежде, приговаривая: сейчас другое время. Но не только поэтому я решаю бросить взгляд на наше недавнее прошлое. К этому меня побуждает также долг перед погибшим мужем, павшими товарищами и моей дочкой, которая однажды прочтёт эти записи. Что подумает она обо мне, моих друзьях, нашей стране? Что скажут другие люди, если ознакомятся с моими воспоминаниями? Об этом лучше не думать сейчас, в годовщину самого страшного события в истории человечества.
Это началось неполных двенадцать лет назад…
– Не хотим войны! Не хотим войны!
– Немецкие рабочие – наши братья!
– Нет – войне за Судеты!
– Даладье, ты ответишь за кровь!
Толпа под красными флагами и транспарантами, собравшаяся на Монмартре, скандировала антивоенные лозунги, не обращая внимания на хмурое небо и накрапывающий дождик. Тысячи людей собрались здесь, чтобы призвать к миру и дружбе с братским народом Германии. Напомнить правительству Даладье, готовому развязать новую преступную войну ради каких-то Судет, что нет ничего важнее мира. Воззвать ко всем народам планеты и вместе остановить преступную клику, для которой нажива важнее человеческой жизни.
Эта человеческая лавина колыхалась в разные стороны, захватывая людей, которые не собирались протестовать, а всего лишь шли по своим делам. Среди этих людей оказалась невысокая рыжеволосая большеглазая девушка лет восемнадцати, бедно одетая и пугливо оглядывающаяся. Её звали Жаклин. Меньше всего она собиралась присоединяться к этому живому шквалу, но в какой-то момент её захватило человеческим потоком, засосало в самую гущу толпы. Какой-то парень с красным бантом в петличке сунул ей в руки плакат с карикатурой на Даладье и Чемберлена, изображённых в виде кровавого двуглавого осьминога, тянущего свои щупальца по всему земному шару. Чуть поодаль девушка заметила другой плакат: двое улыбающихся парней протягивают один другому руки. Рядом с первым надпись «француз», со вторым – «немец». На третьем – солдаты по обе стороны от колючей проволоки втыкают штыки в землю.
Возбуждённая толпа куда-то направлялась, увлекая с собой и Жаклин. Она не сразу поняла, что людской поток движется к Елисейским Полям. Улучив момент, девушка сунула плакат одному из соседей и выскользнула из толпы. Меньше всего ей нужна была политика. Найти бы работу, пусть хоть временную, пока мать не выздоровеет.
Ей пришло в голову, что не так плохо её затащили: здесь, в центре, больше шансов найти что-нибудь подходящее. Она осмотрелась: неподалёку хорошо