Дед говорил с ним пренебрежительно, как с прислугой. К ее телу наклонился хирург, с жадностью на нее накинулся. Наелся, напился ее крови.
Во время встречи с комиссаром хирург ждал в коридоре. Он был все еще голоден… И попробовал ее кишечник…
– Она еще жива? – спросил он, озабоченно повернув голову к старому Спенсермэну. – Это же запрещено! – он недовольно и быстро вышел из комнаты…
Запрещено есть живого человека… Спенсермэны людей живьем жрут. Поэтому им поклоняются – они отступники и поэтому сильнее, они нарушают правила…
Пришел Келвин с колом… Он молотком всадил кол ей в сердце…
Тут же вернулся встревоженный хирург. Он смотрел, как ей остановили сердце.
– Все, умерла, – сказал Келвин, еще раз проверив ее пульс.
– Хорошо, – хирург выдохнул с облегчением. Через пару минут он был награжден золотом и вышел в черную дыру домой.
Остальные американцы опять могли попробовать ее внутренностей, затем отнесли ее тело к озерам и бросили в Карасун. Они потом гримировались под нее, как мертвеца, и пугали друг друга и нас…
На следующий день Элен и Морган опять потащили меня к университету к Карасунам. И показывали восставшую из ада Надю. На ней были уже ее волосы, а не парик на скобах. Она была одета, на ней была та же одежда, которую она носила в последний день. Один ее зрачок был расширенный, а другой наоборот суженный и суженный левый глаз синий.
– Ха-ха-ха, вот она, – закричала, увидя ее, Элен. Труп кошки Нади появился из-за камышей. Морген, тоже увидев ее, заверещала. У Элен от стресса постучался внутренний монстр, и ее отправили к врачам под препараты.
«Кошка» Надя восставала несколько раз, потом ей отрубили голову – она восставала и без головы. Ее труп уже без головы доставил водяной. Его вызвал старший из Келвинов Спенсермэнов. Спенсермэны вызывали священника, чтобы она больше не могла восстать… окунали голову в мазут, скормили голову червям, ждали три дня…
Уезжая из Краснодара, Келвин Спенсермэн вывозил голову кошки Нади в небольшой холодильной камере, размером с чемоданчик, чтобы больше она не восстала из мертвых. В аэропорту было холодно, чтобы не пахло разлагающимся трупом…
В аэропорты было четыре разных Спенсермэна, один из которых был хирург, разрезавший ту «кошку». Остальные Спенсермэны уже уехали под разными документами. Чтобы сделать фотографии на мой фотоаппарат Спенсермэны переодевали накладное левое ухо и пояс, передавали сушки с сахарной пудрой, фотограф-полицейский всегда выбирал хороший для Спенсермэнов ракурс. Они естественно все были на одно лицо и абсолютно одинаково одеты. Сейчас уши и пояса были трендом камуфляжа. А Спенсермэны были в тренде…
В Америке у комиссара началось отравление – жидкий азот нельзя нюхать. Ему перед черной дырой в Америку дед пшикнул что-то в лицо. – Вот идиот! – говорили о нем Спенсермэны и смеялись. – Азот нельзя хранить в кабинете! Он думает, это просто камень! – Комиссар был сильно отравлен, лечил носоглотку и легкие, ему предстояло теперь