в сторону клуба по стрельбе, чтоб выпустить тоску и потренироваться в ночной стрельбе.
Охранник, пропустив меня внутрь, усмехнулся:
– Мари, ты готовишься к войне?
Я дала ему «пять» и помчалась в раздевалку.
Отстреляв, порадовалась своим успехам и поехала в сторону дома, где меня никто, к сожалению, не ждал, хотя… постой…Около моей двери сидел Мартин.
– Привет, что ты тут делаешь?
Парень встал во весь рост и сказал:
– Марусь, можно у тебя поживу? Я расстался со своей, а теперь надо делать ремонт.
– Что делать, прости? Погоди, погоди, она разнесла тебе квартиру? Вот же психопатка, – такова была моя реакция на слова друга.
Мартин только вздохнул. Я же обняла его за руку, так как до плеча не достаю, и сказала:
– Без проблем. Мне будет для кого готовить. Живи, сколько хочешь. У меня 4 комнаты и два санузла. Мы можем даже на перекрестках в квартире не встречаться.
Мы рассмеялись, зашли ко мне в квартиру, которая теперь временно станет домом и для друга.
У меня есть хобби, мама научила меня готовить, причем так вкусно, что друзья родителей думали, что я стану известным поваром и открою ресторан. Джима я старалась часто баловать изысканными блюдами, а еще ему очень нравились русские пельмени. А его мама научила меня готовить некоторые национальные блюда. Но когда я осталась одна, то практически перестала готовить изыски, все как-то по-спартански.
Теперь, когда в моей квартире на время обосновался Мартин, мой талант проявился, чему друг был несказанно рад, но в то же время усилил свои тренировки, чтобы не наесть лишних килограммов.
Вернемся к моим необычным пациентам.
Маленький Лемаркус неожиданно для всех попытался назвать мое имя, получилось трогательно и смешно «Маааал». Ребенка можно будет выписать через недельку.
А пока, в дни, когда у меня не было ночных дежурств или они не были перегружены, я позволяла родным малыша отдохнуть, не приходить в больницу, и сама с ним с превеликим удовольствием сидела. Лемаркусу нравились мои волосы и руки, он их внимательно рассматривал, гладил и всегда быстро засыпал у меня на руках и чаще всего под русскую колыбельную.
Его мама сказала, что у Ангелов на руках все дети чувствуют защиту и крепко спят. Меня продолжали назвать Ангелом, я и не возражала. Меня так часто называл Джим.
Что касается пациента, которого я окрестила бандитом, он полностью пришел в сознание, оказался слишком властным человеком, пришлось его достаточно резко поставить на место, напомнив, что, если бы он был таким умным, не поймал такое количество пуль и не постучался бы в двери «того света». Потом я ему пообещала перекрыть в прямом смысле кислород, если он не прекратит бузить, и мужик сдался или притих, точно не знаю.
Напрягало с его стороны то, что он очень внимательно смотрел на меня, стараясь прикоснуться к моей руке. В один из дней я не выдержала, взяла его за руку, отчего он напрягся и посмотрел мне в глаза.
– Вы же этого добиваетесь уже несколько дней. Я даже знаю, почему вы этого хотите. Пытаетесь вспомнить,