мере, раз), знал все злачные места столицы, имел друзей и осведомителей, за определённую плату готовых рассказать Его Высочеству о любых новинках… Но всё это быстро приедалось. Развлечений хватало на раз, на два – потом снова хотелось нового.
Филипп грустил и один бродил по городу, который давно уже знал, как свои пять пальцев. В городе о нём тоже, конечно, знали. «Молодого господина, которого нельзя называть» даже грабители не трогали – себе дороже, Филипп прекрасно мог за себя постоять. А убить принца – таких идиотов не находилось. За подобное можно запросто угодить в лапы к Серому, а это в сто раз хуже, чем виселица. Так что преступники на всякий случай обходили Филиппа стороной, что принца неимоверно злило.
Сегодня была как раз такая ночь, когда Филипп злился – ничего нового, скука, безделье, туман. Усталый Филипп уже возвращался домой, в Сенжемский дворец, когда вдруг – наконец-то! – услышал что-то необычное. В тумане кто-то пел.
Само по себе это странным не было: очередная бродяжка заночевала на улице – дождётся, когда констебль на неё наткнётся и уведёт в отделение, потом отправит в работный дом. Или проститутка заметила Филиппа, не узнала в тумане и пытается привлечь клиента. Нет, то, что кто-то пел, странным не было: необычными были слова – язык показался принцу незнакомым. А ещё – мотив Филипп не узнал. Уличные певуны большим воображением не отличались: исполняли, что популярно. Тут же что-то новенькое, необычное и, безусловно, красивое. Даже не будь Филипп уже заинтересован, пройти мимо он наверняка бы не смог.
От выключенного на ночь фонтана к принцу навстречу поднялась тоненькая девушка, еле-еле заметная в густом тумане. Длинные чёрные волосы до земли скрывали её лицо, тонкие руки-палки она протягивала к Филиппу неестественным, ломким движением. Как кукла-марионетка.
– Иди ко мне, – позвала она и тут же запела снова.
Дрожа от предвкушения – наконец-то хоть что-то новенькое! – Филипп пошёл.
Девочка пятилась, и туман укрывал её серыми волнами. Так, шаг за шагом, они пересекли площадь, оказавшись у самых ворот императорского дворца. Девочка остановилась под фонарём, замерла, опустив руки – только глаза смотрели на Филиппа зовуще, громадные, чёрные глаза.
Филипп подошёл ближе, рассматривая девочку в свете фонаря. Красивой она не была – слишком худая, если не сказать болезненно-тощая. Длинные волосы влажно блестели и скрывали фигуру девочки, но принц всё равно разглядел, что она одета в серое платье работного дома.
Это удивило его больше всего: даже если девочка сумасшедшая (что он сразу предположил), то как умудрилась сбежать (работные дома охраняются почище некоторых тюрем) и пересечь Нижний город, потом Средний, добраться до Верхнего – до самой императорской резиденции! – и остаться незамеченной?
Предвкушая тайну и развлечение, Филипп сделал ещё шаг и наклонился к девочке – она с трудом доставала ему затылком до груди.
– Кто ты, малышка?
В ответ девочка запрокинула голову, и на принца глянули совершенно ясные, испуганные